Вечер. Эйден работает в компьютерной комнате, Мак уехал с Джаззом — подготовить технику к завтрашнему вечеру, скопировать с моей камеры аудиофайлы и фотографии и смонтировать все вместе. Ди-Джей хочет, чтобы я сделала что-то вроде вступления, объяснила, как складывается все увиденное, а вот я ломаю голову, что и как сказать, чтобы не таращиться по-идиотски в камеру.
Как изложить и осмысленно объяснить случившееся в Колледже Всех Душ? Что сказать о Бене? И наконец, что сказать о собственной жизни? Безумной, путаной, поломанной лордерами жизни, своей и всех тех, с кем она была связана.
Расхаживаю по передней. Под ногами путается Скай. То и дело спотыкаюсь об него и осыпаю проклятиями. Дверь открывается, в комнату входит Эйден.
— Все в порядке?
— Просто немного не по себе, — отвечаю я, опустив голову. Смотреть ему в глаза не могу.
— Пройдет.
— Пройдет, как и все остальное? — Меня трясет, а почему — сама не знаю. Задержанная реакция? Страх? Боль?
Поднимаю голову, делаю шаг навстречу. Эйден тоже приближается на шаг. Встречаемся на середине. Он обнимает меня осторожно, заботливо, как сестру или ребенка. Опускаю голову ему на плечо. Ощущение другое, потому что Бен был выше. Эйден гладит меня по волосам, старается успокоить, но получается не очень хорошо, и, наверно, так, как раньше, уже не будет, потому что в душе пустота. Прижимаюсь к нему все теснее и теснее. Сердце стучит быстрее и быстрее. Его или мое? Поднимаю руку, притягиваю его голову, целую. Что делаю — не знаю и знать не хочу. Внутри меня — пусто, холодно, мертво, а Эйден — теплый и живой.
Сначала он отвечает на поцелуй, но потом понемногу, бережно меня отстраняет и качает головой:
— Не так.
И тут я начинаю плакать. Почему? Еще одна потеря, еще одна холодная пустота. Он тянет меня к дивану, накидывает мне на плечи одеяло.
— Не уходи, — говорю я.
— И не собираюсь. Пока сама не прогонишь. — Тем не менее Эйден встает. — Сейчас вернусь.
Он идет по коридору и возвращается с гитарой.
— Играю нечасто, но всегда чувствую себя лучше. Закрой глаза. Завтра нас ждет долгий день. Но мы прорвемся. Я тоже там буду.
Эйден играет. Играет хорошо. Какие-то песни я знаю, какие-то — нет. Глаза сами собой закрываются, и я соскальзываю в темный, без сновидений сон.
ГЛАВА 38
Метеопрогноз сбылся. Я бегу, а холодный ветер рвет ветви деревьев и кружит в вихре мертвые листья.
Проспала допоздна, вот и пришлось бежать, и даже в глаза Эйдену после прошлой ночи посмотреть не осмелилась. Ожидала споров или сопровождения, но никто задерживать не стал — отпустили.
Бегу по дорожке вдоль канала, и мили улетают за спину. Цель ближе и ближе. Бегу не просто так, чтобы выпустить пар. Но смогу ли найти?
Поначалу не получается. Я знаю, что нахожусь где-то близко к нужному повороту тропинки и дереву с низкими ветками неподалеку от нее. Перехожу на легкий бег, потом на шаг и, наконец, вроде бы вижу нужное дерево. Лезу вверх по веткам, а ветер безумствует, словно вознамерился сбросить меня на землю. Щурюсь, чтобы пыль не попала в глаза. Сколько еще ползти? Решив, что забралась слишком высоко, смотрю вниз. Случиться с ним могло что угодно: могла утащить птаха или белка, любительница всего, что блестит; ветка могла сломаться; ветер сорвать. В конце концов, я могла ошибиться, выбрать не то дерево. Теперь я не бегу, я замерзаю. Щупаю вокруг себя окоченелыми руками, с трудом сохраняя равновесие на деревянных ногах.
Я уже готова сдаться, отказаться от поисков, когда пальцы задевают что-то холодное, металлическое. Поворачиваюсь, тянусь и снимаю его с ветки, на которую сама же и повесила. Кольцо Эмили. Крепко сжимаю и начинаю спускаться.
Уже на земле читаю, щурясь, надпись на внутренней стороне: «Эмили и Дэвид навсегда вместе». Кольцо я сняла с ее пальца, когда оба были мертвы, жертвы лордеров и Зачистки, как и многие другие. Их возвратили как нарушителей контракта, когда она забеременела: все их преступление состояло в том, что эти двое полюбили друг друга. Мне нужно ее кольцо, нужна причина, за которую я могу держаться, которая проведет меня через то, что предстоит сделать сегодня. Я уже собираюсь положить кольцо в карман, но потом надеваю его на палец и пускаюсь в обратный путь.
После душа выхожу в кухню, где Мак делает сэндвичи.
— Все в порядке? — спрашивает он и тут же дает задний ход. — Да, глупый вопрос. А есть что-то такое, что я могу поправить?
— Нет, спасибо. — Я улыбаюсь ему.
— Улыбка? Наконец-то. Садись и поешь, пора отправляться. Эйден! — Он повышает голос. — Ланч!
Эйден входит, одной рукой обнимает меня за плечи и садится напротив. Смотрит мне в глаза, кивает, и его спокойный, ровный взгляд говорит, что все в порядке. Узел тревоги внутри меня ослабевает; немного, но достаточно.
— Добро пожаловать в мою киностудию. — Мак открывает дверь в заброшенный сарай. Расположенный в конце тропинки, в нескольких милях от дома, он выглядит пустынным снаружи, но, едва переступив порог, я замираю с открытым ртом. Внутри — пещера Аладдина для компьютерного гика: повсюду какое-то оборудование.
— Ты определенно установил это все не сегодня.
— Нет, конечно. Это место уже давным-давно служит одним из технических центров ПБВ. Заняться здесь есть чем: игрушек много, и самых разных. Фильмы новые. Но главное — передающее оборудование для связи со спутником. Вчера вечером мы с Джаззом расчистили место для записи.
Мы с Эйденом идем за ним мимо высокого, битком забитого всякой всячиной стеллажа, за которым и находится расчищенная площадка со стулом и завесой из брезента, скрывающей оборудование. Здесь же камера на штативе и осветительные приборы.
— Чуточку посложнее, чем моя камера. — Я трогаю карман, где она лежит с утра, после того как с нее накануне скопировали все важное.
— Нет, все просто и легко. Я покажу, а потом запишем мою часть.
Мак начинает объяснять, что к чему, но тут в дверь громко стучат.
— Эй? Есть кто? — Голос принадлежит Джаззу, а другой… маме?
Я выбегаю из-за стеллажа и вижу не только маму, но и…
Эми! Она тоже здесь.
Эми срывается с места и обхватывает меня обеими руками.
— Сумасшедшая! Никогда больше так не делай!
— Ты постриглась. — Я в полном шоке. От ее роскошных густых, темных волос осталась короткая стрижка «пикси».
— Ну да, знала бы, где ты да как с тобой увидеться, не устраивая спиритического сеанса, обязательно бы спросила совета. К тому же ты и сама выглядишь немного по-другому.
— Вы обе здесь, — обращаюсь я к маме, которая держалась в сторонке, но теперь подходит, обнимает нас обеих и счастливо улыбается.