Но оторваться не получается. Я слышу преследователя. Похоже, он только один, но у него длинный, размашистый шаг. В его ритме что-то знакомое, и при следующей вспышке я, не удержавшись, оглядываюсь.
Бен!
Я спотыкаюсь, сбиваюсь с ритма, но продолжаю бежать. Бесполезно. Мало-помалу он нагоняет.
Потом, вдруг, он уже летит стрелой и, врезавшись, сбивает меня с ног. Воздух вылетает из легких; придавленная к земле, я пытаюсь сделать вдох. Бен держит мои руки одной своей и шарит по карманам. Нет! Я верчусь, но он уже нашел ее. Мою камеру.
Дергает меня за руки, ставит на ноги, прижимает что-то твердое и холодное к спине.
— Иди!
— Нет. Стреляй, если тебе так надо, здесь. Мне все равно.
Он заламывает руку за спину и толкает вперед. Я спотыкаюсь, но иду. Сколько сейчас? Их нужно как-то задержать. Не дать им найти Мака и Эйдена. Я снова спотыкаюсь и падаю. Бен раздраженно фыркает, наклоняется, берет меня на руки и несет к домику. Дуло пистолета по-прежнему вжато мне в живот, рука заломлена за спину.
— Как ты мог?
Бен не отвечает.
— Расстрелять столько людей, студентов.
— Они все — предатели и получили по заслугам. Тебя ждет то же самое.
— Предатель — ты. Ты предал меня. Притворился, что любишь меня. Как ты мог? — Я слышу свой голос — мягкий, жалобный — и ненавижу себя за это.
— Жаль, но пришлось. Мне это далось трудно. Но я должен был как-то усыпить твою бдительность.
— Зачем?
— Чтобы просканировать во сне. А как, по-твоему, мы нашли тебя? Данные в твоей карте оказались неверны, и нам пришлось использовать сканирование, чтобы отследить тебя по чипу.
Нет. Доктор Лизандер изменила номер, и лордеры, поняв, что не могут меня найти, воспользовались Беном.
Злость придает сил, и я сопротивляюсь, пытаюсь высвободиться, применяя кое-какие трюки, которым научилась в тренировочном центре АПТ. Но и Бен владеет какими-то приемами, и ему удается удержать меня. А может быть, силы отнимает боль.
Осознав, что случилось, я только что не плачу от отчаяния. Так вот почему мне дали уйти — чтобы проследить до этого места. Я думала, у него остались какие-то чувства. Думала, он не может заставить себя причинить мне боль. Ошибалась. Да еще как.
— Ты негодяй.
— Этим меня не проймешь.
— А та девчушка, как ты мог?
— Какая еще девчушка?
— Эди! Ты знал ее адрес. Я была там — их нет.
Он пожимает плечами.
— Понятия не имею. Ее адрес я никому не называл. — Судя по голосу, Бену не по себе из-за того, что он утаил что-то от лордеров. Сохранилось ли в нем хоть немного от прежнего Бена? Того, которого я знала? И если да, то можно ли до него достучаться?
Мы уже у дома Мака; там снова горит свет и дверь открыта. Бен переступает порог, проходит в кухню и опускает меня на пол. К ногам Тори.
Мимо проносится что-то золотистое. Скай радостно прыгает вокруг хозяина, лижет его лицо, но Бен отворачивается.
— Это же твой Скай, — напоминаю я.
— Мой?
Скай лает, словно подтверждает мои слова.
— Твои родители подарили его тебе еще щенком. Слушай, Бен, твоя мать была художницей, и вон ту металлическую скульптуру совы она сделала для меня.
Его взгляд следует за моим жестом к железной сове на холодильнике, но тут Тори хватает меня за волосы и тащит по полу в переднюю. Я кричу, и Скай кувыркается рядом, рычит и начинает прыгать на Тори, но Бен хватает его за ошейник.
— Сидеть, — строго командует он, и Скай растерянно вертит головой. — Отпусти Кайлу. — Это адресовано уже Тори. Она останавливается и удивленно смотрит на него. — Подожди, пока я избавлюсь от пса.
Тори разжимает пальцы, и моя голова больно стукается о пол. Она улыбается, но в глазах пылает ненависть. Наверное, я была права. Тори помнит меня. И лордеры, вероятно, решили сыграть на ее ненависти.
Бен выталкивает Ская в коридор и закрывает дверь. Пес жалобно скулит.
— Они еще не здесь? — Бен обращается к Тори.
— Нет. Еще не здесь, — отвечает Тори, и что-то мелькает в глубине ее глаз, какая-то ложь. Похоже, она хочет расправиться со мной по-своему.
— Ждешь подкрепления? — Я смотрю на него. — Она никого не вызвала. Никто не придет.
Бен хмурится и поворачивается к Тори.
— Не слушай ее. — Она так сильно бьет меня по щеке, что на глаза наворачиваются слезы. Я моргаю.
— Помнишь меня, да, Тори? Хочешь сделать мне больно?
— И не только хочу, но и сделаю. — Тори достает из кармана нож. — Ты же знаешь, с ножами у меня хорошо получается.
— Однажды ты убила ножом лордера. Поверить не могу, что ты дошла до такого. Неужели не помнишь тот день, когда мы атаковали центр терминации? Мы и Эмили, Зачищенная, которая погибла.
Я стягиваю с пальца кольцо и бросаю его Бену. Он ловит.
— Это кольцо Эмили, той беременной девушки, о которой я рассказывала тебе в колледже. Все, что я сказала тебе тогда, правда, и Тори это знает. Она была там.
Бен читает надпись на кольце, а Тори смотрит на него.
— Она лжет. И это кольцо могла взять где угодно.
— Ты ведь ненавидишь лордеров, правда, Тори? За то, что они сделали с тобой: сначала зачистили, а потом забрали в центр терминации. Лордер, который притворялся, что спас тебя, помнишь, что он с тобой сделал? Оно того стоит? Ты ведь работаешь на них только для того, чтобы поквитаться со мной? Или чтобы быть рядом с Беном? Ты всегда хотела иметь то, что не могла получить. Маленькая завистница.
Тори делает шаг ко мне, и я вжимаюсь в стену. Не переборщила ли?
— Подожди, — останавливает подругу Бен. — Дай ей минутку.
— Что? — Она сердито оборачивается.
— Ты помнишь ее… с того времени. — Он не спрашивает. — Объясни.
Настороженный взгляд бегает между нами. Она чувствует себя в ловушке. Неужели сработало? Часы на каминной полке показывают 18.02. Передача началась! Задержать и отвлечь. Тори, конечно, убьет меня, а если и нет, то рано или поздно они позвонят, сюда нагрянут лордеры, и те уж точно это сделают.
Ну и пусть. Ради чего жить? Если передача вышла, смерть не страшна.
— Не знаю, Бен, что они тебе сказали, но Тори здесь только ради мести. Потому что лордеры проследили за мной, вышли на нее, арестовали и увели.
— А ты мне так и не сказала! — Она снова бьет меня, сильно, в лицо, но уже не ладонью, а плоской стороной лезвия. Слезы брызжут из глаз.
— Так вот почему ты так злишься? Потому что я не сказала тебе, что Бен жив?
