Стоило его ноге коснуться воды, и он почувствовал, как мысли утекают прочь. Он не знал, что это были за мысли, но сам акт их исхода вызывал чувство радостной власти, сопровождавшееся любопытством, чем они окажутся. Все больше столбов вырастало на озере, однако он не испытывал боли. Его мысли, которые, как он знал, и были музыкой, покидали его не ровным, непрерывным потоком, а стремительными, дикими порывами, перемежавшимися периодами покоя. Во время таких порывов вся поверхность озера вскипала водяными столбами.
Он понял, что исходившие из него идеи возникали не в разуме, а в бездонных глубинах воли. Он не мог решать, каков будет их характер, но мог выталкивать их либо задерживать усилием воли.
Поначалу вокруг ничего не менялось. Затем луна потускнела, и новое странное сияние озарило пейзаж. Оно разгоралось столь неуловимо, что Маскалл не сразу узнал в нем свет Маспела, который видел в лесу Уомбфлэш. Он не мог назвать его цвет или дать ему имя, но сияние это наполнило Маскалла суровым, священным благоговением. Он призвал ресурсы своей могучей воли. Водяные столбы стали густыми, как лес, многие из них достигали в высоту двадцати футов. Тиргелд казался тусклым и бледным; сияние нарастало, но от него не было теней. Поднялся ветер, однако там, где сидел Маскалл, царил штиль. Вскоре послышались завывания и свист, как во время бури. Маскалл не видел форм и удвоил усилия.
Теперь его идеи лились в озеро столь бурным потоком, что всю душу Маскалла охватили возбуждение и желание бросить вызов. Но он по-прежнему не знал природы этих идей. Взметнулся огромный столб воды, в ту же секунду холмы начали трескаться и ломаться. Огромные массы земли были вырваны из их недр, и в следующий период затишья Маскалл увидел, что ландшафт изменился. Однако таинственный свет продолжал нарастать. Луна полностью исчезла. Рев невидимой бури был ужасным, но Маскалл отважно продолжал играть, пытаясь излить идеи, которые обретут форму. Склоны холмов прочертили расщелины. Вода, летевшая с вершин колонн, затопила землю; однако рядом с ним было сухо.
Сияние стало невыносимым. Оно было повсюду, но Маскаллу казалось, будто одна его четверть ярче других. Он подумал, что свет сосредотачивается, готовясь обрести плотную форму. Маскалл напрягся…
Сразу после этого дно озера провалилось, воды рухнули вниз, и инструмент сломался.
Свет Маспела погас. Вновь засияла луна, но Маскалл ее не видел. После того неземного сияния он словно оказался в полной темноте. Завывавший ветер стих; воцарилась мертвая тишина. Мысли Маскалла перестали течь в озеро, и его нога больше не касалась воды, а висела в воздухе.
Он был слишком потрясен внезапностью перемены, чтобы думать или чувствовать. Пока он лежал, ошеломленный, оглушительный взрыв прогремел в открывшихся под озером глубинах. Вода встретилась с огнем. Маскалла подкинуло в воздух на много ярдов, после чего с силой швырнуло на землю. Он лишился сознания…
Очнувшись, он увидел все. Тиргелд ослепительно сиял. Маскалл лежал на краю бывшего озера, превратившегося в кратер, дна которого он разглядеть не мог. Окружавшие озеро холмы были разорваны в клочья, словно после интенсивного артиллерийского обстрела. Несколько грозовых туч плавало в воздухе на небольшой высоте, из них постоянно били разветвленные молнии, сопровождаемые тревожными, странными раскатами грома.
Маскалл поднялся на ноги и осмотрел себя. Не найдя повреждений, он первым делом изучил кратер, а потом с трудом побрел к северному берегу.
Он поднялся на гребень над озером, за которым на протяжении двух миль местность полого снижалась к морю. Везде, где он проходил, виднелись следы его грубой работы. Пейзаж испещряли обрывы, траншеи, каналы и кратеры. Маскалл добрался до гряды невысоких скал, выходивших на пляж, и увидел, что ее в некоторых местах разрушили оползни. Он вышел на песок и остановился, глядя на залитое лунным светом бурное море, гадая, как ему выбраться с этого злосчастного острова.
Потом, совсем близко, он увидел тело Эртрида. Музыкант лежал на спине, обе ноги были жестоко оторваны, и Маскалл нигде их не видел. Зубы Эртрида впились в плоть правого предплечья: перед смертью его охватила немыслимая физическая агония. Кожа в лунном свете зеленовато блестела, но ее покрывали более темные пятна, которые были ранами. Песок вокруг него напитался кровью.
Маскалл в отчаянии оставил труп и долго шагал по сладковато пахнувшему берегу. Затем, опустившись на камень, он принялся ждать рассвета.
Глава 16
Лихаллфэ
В полночь, когда Тиргелд был на юге, озаряя все ярко как днем, и тень Маскалла протянулась прямиком к морю, он увидел огромное дерево, которое проплывало поблизости. Оно возвышалось над водой на тридцать футов, живое и прямое, а его корни, должно быть, были очень глубокими и широкими. Оно дрейфовало вдоль берега по бурным волнам. Несколько минут Маскалл безразлично наблюдал за ним. Потом ему пришло в голову, что следует изучить природу этого дерева. Не задумываясь об опасности, он тут же подплыл к нему, ухватился за нижнюю ветвь и влез на дерево.
Оглядевшись, он увидел, что ствол был толстым до самой вершины и оканчивался наростом, немного напоминавшим человеческую голову. Маскалл пробрался к этому наросту сквозь множество ветвей, покрытых жесткими, скользкими морскими листьями наподобие водорослей. Оказавшись у вершины, он обнаружил, что это действительно была в некоем роде голова: ее опоясывали мембраны, похожие на рудиментарные глаза, что свидетельствовало о каком-то низшем разуме.
Тут, на некотором расстоянии от берега, дерево коснулось дна и принялось тяжело подпрыгивать. Чтобы не упасть, Маскалл вытянул руку и случайно закрыл несколько мембран. Дерево отошло от суши, словно усилием воли. Когда оно выровнялось, Маскалл убрал руку, и они вновь поплыли к берегу. Немного поразмыслив, он начал экспериментировать с напоминавшими глаза мембранами. Как он и предположил, их возбуждал свет луны: дерево перемещалось по направлению к этому свету.
Дерзкая улыбка расцвела на лице Маскалла, когда он понял, что может доплыть на этом огромном растении-животном до самого Мэттерплея. Он не стал терять времени и сразу приступил к воплощению плана в реальность. Сорвав несколько длинных жестких листьев, он закрыл все мембраны, за исключением тех, что смотрели на север. Дерево тут же покинуло остров и целеустремленно поплыло в море, точно на север. Однако его скорость не превышала мили в час, а до Мэттерплея было не меньше сорока миль.
Гигантские колонны волн мощно бились о ствол; рассекаемые воды шипели о нижние ветки. Маскалл устроился высоко в сухости, но его тревожила медлительность их перемещения. Наконец он заметил течение, бежавшее на северо-запад, и у него зародилась еще одна идея. Он вновь начал колдовать с мембранами, и вскоре ему удалось направить дерево к стремительному потоку. Как только они оказались в его быстрых водах, Маскалл полностью ослепил ствол, превратив течение и в дорогу, и в средство передвижения.
Затем он понадежнее устроился в ветвях и остаток ночи проспал.
Когда он вновь открыл глаза, остров скрылся из виду. Тиргелд тонул в западных водах. Небо на востоке сияло красками близившегося дня. Воздух был прохладным и свежим, свет над морем – прекрасным, блистательным и загадочным. Впереди лежала земля – вероятно, Мэттерплей, – длинная темная линия невысоких скал, до которых было около мили. Течение больше не шло к берегу, а огибало его, не приближаясь. Осознав это, Маскалл вывел дерево из потока и заставил дрейфовать к суше. Внезапно небо на востоке полыхнуло безумными красками, и верхний край Бранчспелла появился над морем. Луна уже зашла.
