– Желаю, если ты сможешь примириться с моим настроением, то есть с тем, что я не хочу говорить о себе.
– Но ты хотя бы должен сказать, куда хочешь отправиться.
– Я хочу увидеть то, что стоит повидать, а потом отправиться в Личсторм.
– Я могу провести тебя, если это то, чего ты желаешь. Пойдем.
– Сперва давай исполним наш долг и похороним мертвеца, если это возможно.
– Оглянись, – велел Корпанг.
Маскалл быстро обернулся. Тело Лихаллфэ исчезло.
– Что это значит? Что произошло?
– Тело вернулось туда, откуда явилось. Здесь ему не место, а потому оно испарилось. Похороны не потребуются.
– Значит, фэн был иллюзией?
– Отнюдь.
– Тогда поскорее объясни мне, что случилось. Кажется, я схожу с ума.
– В этом не будет ничего загадочного, если ты выслушаешь меня внимательно. Фэн душой и телом принадлежал внешнему, видимому миру – Фэсини. Этот подземный мир принадлежит не Фэсини, а Тире, и творения Фэсини не могут дышать его воздухом. Поскольку это касается не только тел целиком, но и каждой частички этих тел, фэн стал Пустотой.
– Но разве мы с тобой не принадлежим внешнему миру?
– Мы принадлежим всем трем мирам.
– Каким трем мирам? Что ты имеешь в виду?
– Существуют три мира, – спокойно произнес Корпанг. – Первый – мир Фэсини, второй – мир Эмфьюза, третий – мир Тире. В его честь назван Трел.
– Но это просто терминология. В каком смысле существуют три мира?
Корпанг провел рукой по лбу.
– Все это мы можем обсудить на ходу. Стоять на месте – для меня пытка.
Маскалл вновь посмотрел туда, где только что лежало тело Лихаллфэ, пораженный удивительным исчезновением. Он с трудом мог заставить себя уйти с этого места, таким оно казалось загадочным. Лишь когда Корпанг позвал его во второй раз, Маскалл решил следовать за ним.
Они двинулись от каменной стены через озаренную воздухом равнину, направляясь к ближайшим деревьям. Приглушенный свет, отсутствие теней, массивные серо-белые колонны, выраставшие из гагатовой почвы, фантастические деревья, невидимое небо, могильная тишина, осознание того, что он под землей, – все это настроило Маскалла на мистический лад, и он с некоторой тревогой приготовился услышать рассказ Корпанга об этой стране и ее обитателях. Он уже начал понимать, что реальности внешнего мира и этого отличались друг от друга.
– В каком смысле существуют три мира? – повторил он свой вопрос.
Корпанг ударил концом посоха о землю.
– Первым делом, Маскалл, ответь, почему ты спрашиваешь? Если это простое интеллектуальное любопытство, скажи мне, потому что не следует играть с ужасными материями.
– Нет, дело не в этом, – медленно произнес Маскалл. – Я не ученик. И мое путешествие – не увеселительная поездка на каникулах.
– Разве на твоей душе нет крови? – спросил Корпанг, внимательно глядя на него.
Лицо Маскалла побагровело и при таком освещении показалось черным.
– К сожалению, есть, и немало.
Лицо его спутника сморщилось, но он промолчал.
– И, как видишь, – продолжил Маскалл с отрывистым смешком, – я в наилучшей форме для твоих инструкций.
Корпанг по-прежнему медлил.
– Под твоими преступлениями я вижу человека, – сказал он несколько минут спустя. – Поэтому, а также потому, что нам завещано помогать друг другу, я не покину тебя немедленно, хоть мне и не нравится разгуливать с убийцей… Что до твоего вопроса… Увиденное глазами, Маскалл, предстает перед человеком тремя способами: в виде длины, ширины и глубины. Длина есть существование, ширина – связь, а глубина – чувство.
– Нечто подобное говорил мне Эртрид, музыкант из Трела.
– Я его не знаю. Что еще он тебе сказал?
– Он применял это к музыке. Продолжай и прости, что я тебя перебил.
– Три этих состояния восприятия и есть три мира. Существование – это мир Фэсини, связь – мир Эмфьюза, а чувство – мир Тира.
– Мы можем перейти к твердым фактам? – спросил Маскалл, хмурясь. – Я по-прежнему не понимаю, что ты имеешь в виду под тремя мирами.
– Я излагаю тебе самые что ни на есть твердые факты. Первый мир – это видимая, осязаемая Природа. Фэсини сотворил его из пустоты, и поэтому мы называем его Существованием.
– Это я понимаю.
– Второй мир – это Любовь, причем я не имею в виду похоть. Без любви каждый индивидуум был бы полностью сосредоточен на себе и не смог бы намеренно влиять на других. Без любви не было бы сострадания – невозможны были бы даже ненависть, гнев и месть. Все это несовершенные, искаженные формы чистой любви. Таким образом, в мир Природы Фэсини взаимопроникает мир Любви, или Связи, Эмфьюза.
– На основании чего ты полагаешь, что этот так называемый второй мир не является частью первого?
– Они противоречат друг другу. Обычный человек живет для себя; влюбленный живет для других.
– Может, и так. Все это весьма загадочно. Но продолжай. Кто такой Тире?
– Длина и ширина без глубины дают плоскость. Жизнь и любовь без чувства дают мелкие, поверхностные характеры. Чувство – это потребность людей тянуться к их создателю.
– Ты имеешь в виду молитву и поклонение?
– Я имею в виду близость к Тире. Этого чувства нет в первом и втором мирах, а значит, это третий мир. Так же, как глубина отделяет объект от субъекта, чувство отделяет человека от Тире.
– Но кто такой сам Тире?
– Тире – это загробный мир.
– Я все равно не понимаю, – сказал Маскалл. – Ты веришь в трех отдельных богов – или это лишь три взгляда на одного Бога?
– Существуют три бога, поскольку они взаимные антагонисты. И все же они есть нечто единое.
Маскалл задумался.
– Как ты пришел к этим выводам?
– Другие в Треле невозможны, Маскалл.
– Почему в Треле? Чего здесь особенного?
– Сейчас я тебе покажу.
Около мили они прошагали в молчании. Маскалл осмысливал услышанное. Когда они приблизились к первым деревьям, росшим по берегам небольшого ручья с прозрачной водой, Корпанг остановился.
– Повязка на твоем лбу уже давно не нужна, – заметил он.
Маскалл снял ее и обнаружил, что его лоб стал гладким и чистым, каким еще не бывал после прибытия на Торманс.
– Как это получилось – и откуда ты узнал?
– Это были органы Фэсини. Они исчезли, точно так же, как тело фэна.
Маскалл потирал лоб.
– Без них я чувствую себя в большей степени человеком. Но почему остальные части моего тела не изменились?
