– Если прежде ты показывал мне мысли Кристалмена, это должны быть его чувства, Гангнет. В прямом смысле. То, что сейчас чувствую я, он должен был ощутить прежде меня.
– Он полностью состоит из чувств, Маскалл. Неужели ты этого не понял?
Маскалл упивался открывшимся ему зрелищем и не ответил. Его лицо застыло, будто скала, но глаза затуманились слезами. Небесный огонь становился все насыщенней; Элппейн готовился показаться над морем. Островок преодолел устье, и теперь его с трех сторон окружала вода. Сгустившаяся позади дымка скрыла землю. Крэг, уродливое, морщинистое чудовище, продолжал спать.
Маскалл посмотрел на текущую воду. Она утратила темно-зеленый цвет и стала прозрачной, как безупречный хрусталь.
– Мы уже в Океане, Гангнет?
– Да.
– Значит, не осталось ничего, кроме моей смерти.
– Думай не о смерти, а о жизни.
– Становится светлее – и одновременно темнее. А Крэг словно бы выцветает, блекнет…
– Вот Элппейн! – сказал Гангнет, коснувшись руки Маскалла.
Темный пылающий диск синего солнца выглянул из моря. Маскалл потрясенно умолк. Он не столько видел, сколько чувствовал. Его эмоции нельзя было выразить словами. Душа казалась слишком мощной для тела. Огромный синий шар быстро поднялся из воды, будто ужасное око, следящее за Маскаллом… Элппейн выпрыгнул из моря, и начался его день.
– Что ты чувствуешь? – Гангнет по-прежнему держал его за руку.
– Я противопоставил себя Бесконечности, – прошептал Маскалл.
Внезапно хаос его страстей слился в единое целое, и чудесные идеи охватили все его существо, сопровождаемые сильнейшей радостью.
– Гангнет, я ничто.
– Да, ты ничто.
Туман сомкнулся вокруг них. Видно было лишь два солнца и несколько футов воды. Тени трех мужчин в лучах Элппейна не были черными, а состояли из белого дневного света.
– Значит, ничто не может причинить мне боль, – сказал Маскалл со странной улыбкой.
Гангнет тоже улыбнулся.
– Конечно.
– Я утратил волю. Мне кажется, будто из меня выскребли какую-то зловонную опухоль, и теперь я чист и свободен.
– Теперь ты понимаешь жизнь, Маскалл?
Лицо Гангнета озарилось удивительной духовной красотой; он словно спустился с небес.
– Я не понимаю ничего, кроме того, что теперь у меня нет себя. Но это и есть жизнь.
– Гангнет рассуждает о своем знаменитом синем солнце? – произнес насмешливый голос сверху.
Подняв глаза, они увидели, что Крэг встал.
Маскалл и Гангнет тоже встали. В то же мгновение густеющий туман начал затягивать диск Элппейна, превращая его из синего в насыщенный джейловый.
– Чего ты от нас хочешь? – спокойно спросил Маскалл.
Несколько секунд Крэг загадочно смотрел на него. Вокруг плескалась вода.
– Ты не понимаешь, Маскалл, что пришла твоя смерть?
Маскалл не ответил. Крэг легко положил руку ему на плечо, и внезапно он почувствовал дурноту и головокружение. Маскалл опустился на край островка. Его сердце билось тяжело и странно; оно напомнило ему барабанную дробь. Он равнодушно посмотрел на волнующуюся воду, и ему показалось, что он может заглянуть сквозь нее… далеко вниз… к загадочному огню…
Вода исчезла. Оба солнца погасли. Остров превратился в облако, и Маскалл – в одиночестве – парил на нем в воздухе… Все внизу было охвачено огнем – огнем Маспела. Свет поднимался, пока не заполнил собой целый мир…
Он плыл к огромной отвесной скале из черного камня, без подножия и вершины. На полпути вверх висевший в воздухе Крэг наносил жуткие удары гигантским молотом по кроваво-красному пятну. Ритмичный грохот был ужасен.
Тут Маскалл понял, что это знакомые звуки барабана.
– Что ты делаешь, Крэг? – спросил он.
Крэг прервал свое занятие и оглянулся.
– Бью по твоему сердцу, Маскалл, – с ухмылкой ответил он.
Скала и Крэг исчезли. Маскалл увидел метавшегося в воздухе Гангнета – но это был не Гангнет, а Кристалмен. Казалось, он пытался убежать от огня Маспела, а тот окружал и лизал его, куда бы он ни повернулся. Кристалмен кричал… Огонь настиг его. Раздался ужасный вопль. Маскалл успел заметить вульгарное, слюнявое лицо – и оно тоже исчезло.
Он открыл глаза. Элппейн по-прежнему слабо озарял плавучий остров. Крэг стоял рядом, но Гангнет пропал.
– Как называется этот Океан? – спросил Маскалл, с трудом выговаривая слова.
– Океан Суртура.
Маскалл кивнул и на время умолк, положив лицо на руку. Потом внезапно спросил:
– Где Найтспор?
Крэг склонился над ним с серьезным лицом.
– Найтспор – это ты.
Умирающий человек закрыл глаза и улыбнулся.
Несколько мгновений спустя он с усилием снова открыл их и прошептал:
– А кто ты?
Крэг хранил мрачное молчание.
Вскоре жуткая боль пронзила сердце Маскалла, и он мгновенно умер.
Крэг повернул голову.
– Ночь наконец закончилась, Найтспор… Наступил день.
Найтспор долго, серьезно смотрел на тело Маскалла.
– Зачем все это было нужно?
– Спроси Кристалмена, – сурово ответил Крэг. – Его мир – не шутка. У него сильная хватка, но я сильнее… Маскалл принадлежал ему, однако Найтспор принадлежит мне.
Глава 21
Маспел
Туман сгустился настолько, что оба солнца исчезли, и вокруг стало темно, как ночью. Найтспор больше не видел своего спутника. Вода мягко плескалась о берег островка.
– Ты говоришь, что ночь закончилась, – сказал Найтспор. – Однако вот она, ночь. Жив я или мертв?
– Ты по-прежнему в мире Кристалмена, но больше не принадлежишь ему. Мы приближаемся к Маспелу.
Найтспор ощутил мощное безмолвное биение в воздухе – ритмичную пульсацию в четыре четверти.
– Это барабан! – воскликнул он.
– Ты понимаешь его – или ты забыл?
– Я наполовину понимаю его, но я в замешательстве.
– Очевидно, Кристалмен глубоко запустил в тебя свои когти, – сказал Крэг. – Звук исходит из Маспела, однако ритм возникает при прохождении им через атмосферу Кристалмена. Его природа – ритм, как он любит это называть, или скучное, убийственное повторение, как говорю я.
– Я помню, – ответил Найтспор, кусая в темноте ногти.
Пульсация стала слышимой и теперь напоминала далекий гром. Искра странного света далеко впереди начала слабо озарять плавучий остров и гладкое море вокруг.
