Рабочие вокруг маленького Витька заулыбались. Бардаков уловил перелом в настроении работяг. Он понял, что опять сломает их и заставит работать на голодное брюхо. Прошли те времена, когда он платил им зарплату, пусть с небольшой задержкой. Теперь он кормил обещаниями да выдавал под запись продукты по спекулятивной цене — за годы владения заводом он научился извлекать прибыль из всего, а обман многочисленных работяг делал и без того малую себестоимость фарфора совсем дармовой. А закон об ответственности за неуплату зарплаты — чхал он на него и не собирался утираться. Применить к нему никто этот закон в области не посмел бы: начальство такие же воры. А и применили бы? По сравнению с его выгодой смехотворные штрафы он бы заплатил с насмешкой над своими работягами — не им же даже эти крохи обломились бы. Хитрый и умный этот строй нового процветания! Смотрите и облизывайтесь!
— Были деньги! Были! — заорал снова Артем, высоко подняв руку, сосредотачивая их внимание. — Были, но теперь их нет!.. Или вы хотите, чтобы вас считали чмошниками?! Ваш завод считали дерьмом?! А если завод дерьмо, его владелец дерьмо, то вы все дерьмо! Все! Вы дерьмо?! Нет, вы ответьте!
— Нет! Нет, не дерьмо, — вяло отзывались рабочие.
— И я так думаю. Потому купил на вашу зарплату новейший «мерседес». Пусть видят и знают: «Луговский фарфор» — фирма что надо! А? Правильно? Или нет?
Работяги сопели, зыркая исподлобья.
— Нет? А?! — давил на них Бардаков, уверенный в своей силе и власти над этими жалкими простолюдинами, рабочими жуками, которым лишь бы не думать, пусть получать крохи, жрать только хлеб, но не думать, работать и ждать подачки от господина.
— Да… да… — послышались глухие возгласы.
— Вот так. Можете посмотреть, там стоит, у парадного крыльца. Не машина — лайнер! И это — лицо нашего завода! Нашего! Нашего с вами!
— Артем Петрович, а семью чем кормить? — спросил один из пожилых рабочих.
Бардаков собирался уходить — эту проблему он уже решил: сейчас они, бурча и ругаясь про себя, послушно вернутся на рабочие места. Он посмотрел на Васильева — старых рабочих знал всех лично, — скривился:
— Иваныч, да ну на хрен… — и ушел внутрь здания.
Огурцов следовал за ним, заглядывая в глаза. Сын плелся сзади.
Бардаков в первую очередь хотел переговорить именно с Игорем — так сложилось, что по прошествии нескольких лет он стал более близким ему, ближе сына.
Войдя в просторную приемную, не глянув на секретаршу, Бардаков сказал управляющему:
— Игорь, зайди сейчас. — А сына предостерег: — Антон, ты посиди, — указал взглядом на ряд кресел, и сын остался в приемной.
Бардаков с Огурцовым скрылись за обитой черной кожей дверью кабинета главного управляющего…
Антон прищурил глаза в ухмылке — о чем это они собрались секретничать? Без него!
Он уселся в глубокое кожаное кресло (каждое по пятьдесят тысяч! Лучше бы рабочим выплатил задолженность! Непонятная игра отца с законом и с судьбой Антона бесила — он ее не понимал!), жестом указал секретарше, сидевшей за своим компьютером, чтобы подала ему чашку кофе.
Закинув ногу на ногу, он взял кофе, отпил глоток.
Что бы там ни говорил сейчас Огурцов, Антон узнает все до последнего слова. А он должен знать, что делает этот выродок и что собирается делать его отец, ибо также ненавидел его всеми силами своей молодой души.
Ненависть проснулась недавно — года полтора назад. Она родилась не из пустоты, отец сам помог ему себя возненавидеть.
Все началось с женитьбы Антона на Алисе Франк, немке, светловолосой красивой девушке из семьи почтового служащего. Алиса имела высшее образование, такое же, как Антон, — в институте они учились вместе, хотя до знакомства не подозревали об этом.
Нелепая смерть матери, шок, вызванный одновременно двумя стрессами — богатством отца и ее гибелью, — опустошили Антона. Она утонула, купаясь на частном пляже Рогова. Дома было гадко. Отец после похорон полностью переселился на завод, Огурцов (новый управляющий) заменил ему семью — они вместе работали, ели и спали в соседних кабинетах. Антон старался чем-нибудь себя занять. Сестра Лена была предоставлена сама себе — он ее почти не видел, у них были разные жизненные ритмы.
Отец купил Антону новую иномарку и велел учиться в институте на совесть: «Принесешь мне диплом — займешь место Огурцова. Мне нужен грамотный наследник, который потянет дело вместе со мной!» Антон был согласен.
В то время он как никогда тепло относился к отцу — для отца утрата жены была страшным ударом. Смерть матери сломала их налаженную жизнь. Хотя часто Антон приходил к выводу, что тепло в доме растаяло еще раньше. Когда? С началом битвы отца за завод?
Институт и занятия греблей заполняли день, вечера он проводил как все молодые люди — с компанией ходил на вечеринки, дискотеки и в клубы. Частенько эти походы оканчивались у кого-нибудь на квартире, где не было родителей, и парни «ласкали» своих подружек по курсу. Антон встречался с Катей Петровой, они учились вместе в одной группе, чувствовали симпатию друг к другу, которая после нескольких месяцев невинных ухаживаний плавно перешла в фазу сексуальных отношений.
В тот вечер, запомнившийся на всю жизнь, Антон с Катей и два его приятеля, Кашин Валерка и Юрка Ким, завернули в одну из многочисленных кафешек в центре города, где бушевала музыка, бесновались цветные прожекторы и подавали легкое спиртное. Когда они вошли в темноту зала, их кто-то позвал. Антон увидел двух парней, ему не знакомых, и двух девушек, они сидели за столиком, полупустые стаканы коктейлей неряшливо сбились в центре. Он сразу обратил внимание на одну из девушек, ее глаза, губы, короткие волосы — все сразу взволновало его.
Юрка Ким всех перезнакомил. Парней звали Саша и Толик, а девушек — Вика и Алиса. Ту, которая ему понравилась, звали Алиса. Они решили сидеть все вместе — придвинули еще два столика. Было тесно, но весело. Основательно подвыпив, компания устроила бурные танцы. Антону удалось перекинуться несколькими фразами с Алисой. Ему показалось, что он ей тоже симпатичен.
Саша и Толик со своими подругами собрались уходить часов в одиннадцать, чтобы продолжить веселье в комнате общежития, где жили парни. Они звали новых знакомых. Влекомый взглядом Алисы, Антон уговорил Катю пойти с ними.
— Здесь можно гудеть до утра, всем бары-бер. Мы уже не раз здесь отрывались, — заверили парни.
Комната, где жили парни, была небольшая. Из мебели три железные кровати и большой обеденный стол.
Первым делом все основательно выпили энергетического алкогольного тоника, потом выключили свет и под тихую медленную музыку танцевали парами. Антон сжимал в объятиях Катю, но думал об Алисе. Какие отношения ее связывали с Сашей? Может, она его любила и у них все серьезно?
Медленные танцы завершились расползанием по кроватям. Парочки в темноте шептались и ворковали, и скоро Антон услышал, что на соседних кроватях вовсю постанывают и скрипят. Антон удивился такой открытости, но мысль о том, что рядом Алиса и она в данное мгновение занимается сексом, ужасно возбудила его. Он стянул трусы с покорной Кати и тоже заскрипел кроватью. Бурно кончив, соскочил, пошарив в темноте по столу, нашел бутылку с напитком, утолил жажду.
