Запиликал сотовый.
— Да.
— Артем Петрович, Антон приехал.
Это был Валерка-сторож. Долго же он раздумывал, прежде чем позвонил Артему. Иуда недорезанный — на друга доносит. А случится момент, и его, Артема, сдаст в минуту.
Артем хищно зыркнул на невозмутимого Толика — одному ему пока верил, да и то постоянно возникали сомнения в его преданности. Переложил трубку в другую руку.
— Алло!
— Да.
— Он один?
— Нет, с ним нотариус.
«Точно». Артема словно обожгло — нотариус, значит, завизирует право Антона продать акции.
— Говори.
— Пока все.
— Что они делают?
— О чем-то говорят в зале у камина.
— Если кто-то еще подъедет — сразу мне!
Артем прервал соединение, убрал смартфон, велел Зайцеву:
— Быстрее!
«Мерседес» полетел по трассе, словно космический катер — деревья размазались, Бардаков ощутил, как его грузное тело вдавило в кресло. Он посмотрел на Зайцева, нашел глазами его пистолет, торчащий из кобуры под пиджаком.
«Убью!» — решил про Антона.
— Кого? — нервно всхлипнул Огурцов.
Артем вздрогнул. Оказывается, он произнес это слово вслух.
— Любого, кто встанет на пути, — прорычал хрипло…
«Мерседес» мгновенно погасил скорость и соскользнул на дачный проселок — дальше поехали по песчаной дороге среди деревьев.
Въехали в распахнутые ворота дачи — Валерка стоял, придерживая массивные полотна, глядя напряженно. Толик нажал на тормоз, вопросительно посмотрел на шефа.
— Дай мне свой пистолет, — велел Бардаков.
Зайцев без вопросов полез под пиджак, расстегнул кобуру, протянул пистолет.
Артем, почувствовав в ладони холодную тяжесть оружия, нетерпеливо сопя, полез из машины.
— Игорь! — позвал отрывисто.
— Иду, — скуля, отозвался Огурцов.
По песку и хвое протопали мимо машины Антона к дому. Поглядев на них, Валерка с натугой стал закрывать ворота.
Артем легко вбежал по ступенькам на крыльцо, оказался в прихожей, оттуда, через боковой коридорчик, тихо прошел к двери в гостиную — два человека вели неторопливый разговор, тихо щелкала клавиатура ноутбука.
— Как только доставят подтверждение оплаты, нужно будет указать в купчей время поступления денег, — говорил Антон. — Под договором моя подпись уже стоит, но он вступит в силу только после полной оплаты всей стоимости офшорной фирмы, владеющей акциями.
— Все будет без сучка и задоринки, можете не волноваться, — заверил нотариус.
— Ва-а-але-э-ри-и-ий! — прокричал Антон. — Кто там подъехал?
— Я. — Артем, подрагивая от ярости, вошел в зал. (Он уже подписал купчую, этот идиот, и только ждал денежек. Сука. Ублюдок.) — А вот тебе полная оплата.
Артем поднял пистолет и, не задумываясь, выстрелил сыну в голову. Тот упал замертво.
Нотариус, ощерившись в ужасе, вскочил со стула, отбежал к стене.
Артем наставил пистолет на нотариуса, но выстрелить не успел — Огурцов налетел на Артема всем телом, закрутил руку и выдавил пистолет — оружие бухнулось на пол.
— Пус-сти-и, — захрипел Бардаков. Он не ожидал такой силы у хлюпика!
Игорь швырнул его о стену, разбив лицо.
Бардаков, постанывая, сполз вниз, вдруг лишившись всех сил.
Огурцов подошел к столу, взял прозрачную пластиковую папку с документами, вытащил листы, просмотрел, заглянул в экран работающего ноутбука, усмехнулся.
— Все подписано. Давай, Савелий Иугудиевич, проставь время оплаты, — велел он нотариусу.
Тот, поглядывая на труп и на корчащегося Бардакова, подошел к столу, нагнувшись, зашуршал клавишами ноутбука, ввел свою заверяющую электронную подпись, после вручную, авторучкой с синими чернилами, вписал требуемое в отпечатанные и подписанные листы, проштамповал их своей нотариальной печатью и государственным штампом, подписал в нескольких местах и тут же сделал запись в своей толстой книге, фиксирующей новый акт.
— Вот и все. — Огурцов забрал документы и отправил через Интернет заверенное подтверждение в офшорную зону, где были зарегистрированы фирмы, владевшие акциями завода. Посмотрел на пыхтящего на полу Бардакова, не скрывая своего удовлетворения: — Артем Петрович, выражаю вам свои соболезнования. Сына вы убили, а завод потеряли.
— Иу-у-уда, — глядя пылающими ненавистью глазами, процедил Бардаков, поднявшись на четвереньки. — Продал меня.
— Это месть. Маленькая месть за большое унижение. Вы мне в душу насрали, точнее, нассали, а я до сих пор обращаюсь к вам на «вы»… А за что вы сломали меня тогда? За мою преданность общему делу? Подсунули в жены шлюху-дочь… Вся ваша семья — гниль.
— Чем ты лучше? Ты хотел власти? Я породнился с тобой, дал тебе все! — Бардаков горько мотнул головой, собираясь заплакать. — Я отомщу всем… тебе и тем, кому ты меня продал. Это охтинцы, я прав?
Вошедший в зал Валерка не удивился, увидев труп Антона и поверженного Бардакова, сказал Огурцову:
— Полиция приехала.
— Кто? Кто вызвал? — завизжал Бардаков.
— Я, — сказал Валерка. — Заранее, еще полчаса назад, по просьбе Игоря Константиновича.
— Суки, все вы суки. Думаете, все сойдет вам с рук? Огурцов?
— Я здесь ни при чем. Я помогал вам. Но вы проиграли. Не могли не проиграть. Так что не мажьте меня грязью, я и так в грязи, что связался с вами. — Тут глаза Огурцова сузились, в них вспыхнули и погасли морозные огоньки. — Если вы не будете трепать мое имя на суде, я останусь на вашей стороне, помогу вернуть завод, когда вы отсидите срок за убийство сына.
— Посадить меня мечтаешь?
— Вы сами себя посадили… Но еще можете отделаться легким сроком — мы все покажем, что вы начали спорить с сыном, он вырвал пистолет из кобуры Зайцева, направил на вас, чтобы застрелить, вы начали бороться… Прозвучал выстрел. Неизвестно, кто нажал на спуск. Может, Антон сам себя нечаянно приложил… Слышите меня? Соображайте быстрее, полиция уже приехала, сейчас войдут сюда. Отсидите, вернетесь… Еще не все потеряно для вас. Ну…
— Утоплю тебя вместе с собой, — прохрипел Бардаков, тупо глядя в пол.
— Тогда вы сядете навсегда, сдохнете на зоне. Я припомню насилие над моей женой — вашей дочерью, насилие над кладовщицей Стекловой и вас обвиню в ее убийстве, где труп захоронен, я знаю. Что мне уже терять, раз вы собрались меня топить! И другие ваши делишки припомню… Ну? Соглашайтесь. Ни слова обо мне! Я ангел чистый. Я останусь управляющим завода при новых хозяевах, но вы должны выписать на меня полную доверенность на ваш пакет акций, чтобы при случае я мог их заложить в каком-нибудь зарубежном банке. Ленка акции свои еще не продала. Я ей не позволю этого сделать. Итак? Ваши сорок и Ленкины двадцать, итого — шестьдесят. Сидеть будете с комфортом, вернетесь, завод никуда не денется, а новых хозяев мы выдавим потихоньку. Артем Петрович, это же бизнес! Ничего личного! Потерять сорок процентов, — Огурцов кивнул на документы, — не значит потерять все.
