В 1929 г. Нётер посетила МГУ, где она работала с Александровым и преподавала абстрактную алгебру и алгебраическую геометрию. Хотя она никогда и не проявляла политической активности, частным образом высказывалась в поддержку русской революции, поскольку та открывала огромные возможности в физике и математике. Это не слишком нравилось властям, и, когда студенты пожаловались на присутствие рядом еврейки, симпатизирующей марксистам, Нётер попросту выставили из университетской квартиры.
В 1933 г., когда нацисты уволили из университета всех преподавателей-евреев, Нётер поначалу попыталась устроиться в Москве, но потом воспользовалась помощью фонда Рокфеллера и переехала в США в Брин-Морский университет. Кроме того, она читала лекции в Институте высших исследований в Принстоне, но жаловалась, что даже в Америке чувствует себя некомфортно в «мужском университете, где ничто женское не принимается».
Несмотря на это, ей нравилось в Америке, но прожила она там недолго. Нётер умерла в 1935 г. от осложнений после онкологической операции. Альберт Эйнштейн написал в письме в The New York Times:
По мнению самых компетентных из ныне здравствующих математиков, фрейлейн Нётер была самым значительным творческим математическим гением из всех тех, что появились с начала высшего образования для женщин и до сего дня. В царстве алгебры, где на протяжении столетий работали самые даровитые математики, она открыла методы, оказавшиеся невероятно важными для развития нового сегодняшнего поколения математиков.
И не только: она вступила в борьбу с мужчинами на их собственном поле – и выиграла.
21. Человек формулы
Сриниваса Рамануджан
Сриниваса Рамануджан
Родился: Эрод, штат Тамил-Наду, Индия, 22 декабря 1887 г. Умер: Кумбаконам, штат Тамил-Наду, Индия, 26 апреля 1920 г.
Шел январь 1913 г. Турция уже воевала на Балканах, а Европа все глубже и глубже втягивалась в конфликт. Годфри Харольд Харди, профессор математики в Кембриджском университете, презирал войну; и он очень гордился тем, что область его профессиональной деятельности – теоретическая математика – не имеет военного применения.
Падал мокрый снег, и студенты в мантиях бегом преодолевали слякоть, целиком покрывшую Большой двор Тринити-колледжа. В комнатах Харди, однако, в камине весело горел огонь, не пускавший внутрь холод. На столе хозяина ждала утренняя почта. Он глянул на конверты. Один из них сразу привлек внимание Харди необычными почтовыми марками. Индия. Отправлено из Мадраса 16 января 1913 г. Харди не спеша разрезал конверт из плотной бумаги, изрядно помятый за время долгого путешествия, и вытащил из него пачку каких-то бумаг. Сопроводительное письмо, написанное незнакомым почерком, начиналось так:
Дорогой сэр,
разрешите мне сказать о себе, что я – чиновник бухгалтерии Мадрасского управления почт с окладом всего лишь в £20 в год. Мне сейчас около 23 лет. Я не имею университетского образования… После окончания школы я все свое свободное время занимался математикой… Я избрал свою дорогу.
«О господи, еще один безумец. Думает, вероятно, что нашел квадратуру круга». Харди едва не выбросил письмо в корзинку для бумаг, но, когда он собирал бумаги со стола, на глаза ему попался листок с математическими символами. Занятные формулы. Некоторые из них он узнал. Другие выглядели… необычно.
Если автор письма и вправду безумец, он может, по крайней мере, оказаться безумцем интересным. Харди читал дальше:
Не так давно мне встретилась Ваша книга «Порядки бесконечности» (Orders of Infinity), в которой я на с. 36 нашел утверждение, что до сих пор еще не найдено определенного выражения для числа простых чисел, меньших данного числа. Я нашел выражение, которое дает очень хорошее приближение к истинному результату, так что ошибка пренебрежимо мала.
«Ну надо же! Он заново открыл теорему о простых числах».
Я прошу Вас просмотреть прилагаемые материалы. Я беден и не могу сам их опубликовать, но если Вы найдете среди них что-либо ценное, то прошу Вас это опубликовать… Так как я очень неопытен, я буду высоко ценить любой совет, который Вы мне соблаговолите дать. С просьбой извинить меня за доставленные хлопоты,
Я остаюсь, дорогой сэр, искренне Ваш
С. Рамануджан
«Да, это вам не типичный безумец, – рассуждал Харди. Типичный безумец выражался бы более агрессивно и высокомерно». Отложив письмо в сторону, он взял остальные листки и начал читать. Полчаса спустя он откинулся в кресле с непонятным выражением на лице. Как странно. Харди был заинтригован. Но ему пора было читать студентам лекцию по анализу, так что он переоделся в мантию со следами мела, вышел из комнаты и запер за собой дверь.
В тот же вечер за профессорско-преподавательским столом он рассказал о странном письме всем членам колледжа, кто готов был его слушать, в том числе Джону Литтлвуду, коллеге и участнику многих совместных исследований. Литтлвуд согласился потратить час своего времени и помочь другу разобраться в ситуации с автором необычного письма. Шахматная комната была свободна, и джентльмены устроились там. Входя, Харди вынул из кармана тонкую стопку исписанных листов. «Этот человек, – объявил он всем присутствующим, – либо безумец, либо гений».
Час спустя Харди и Литтлвуд вышли с вердиктом.
Гений.
* * *
Надеюсь, вы простите мне несколько вольную интерпретацию этих событий. Я позволил себе изложить мысли Харди, хотя не мог, разумеется, знать наверняка, что он тогда думал; однако из сохранившихся документов становится ясно, что в его сознании происходили процессы, очень похожие на то, что описал я, да и общий ход событий соответствует документальным свидетельствам.
Автор приведенного письма Сриниваса Рамануджан родился в 1887 г. в семье браминов. Его отец К. Сриниваса Айенгар служил в лавке, торговавшей традиционной индийской одеждой – сари, а мать Комалатаммаль была дочерью судебного пристава. Родился он в доме бабушки в Эроде – городе южной провинции Тамил-Наду в Индии, а вырос в Кумбаконаме, где работал отец. Но женщины тогда традиционно проводили много времени не только с мужем, но и с родителями, поэтому мать Рамануджана часто и подолгу жила вместе с сыном у своего отца недалеко от Мадраса, примерно в 400 км от Кумбаконама. Семья была бедной и ютилась в крохотном домике. В целом детство Рамануджана можно назвать счастливым, хотя мальчик рос очень упрямым. Первые три года жизни он практически не разговаривал, и мать боялась, что ребенок немой. В пять лет он заявил, что ему не нравится учитель и поэтому в школу он ходить не будет. Вообще, он предпочитал все обдумывать самостоятельно и любил задавать неудобные вопросы, к примеру: «На каком расстоянии друг от друга находятся облака?»
