— Я тебя в Барвиху закину и по делам отъеду, ладно, пап? Надо по поводу завтрашнего празднования кое-какие вопросы утрясти.
— Когда со мной нянчиться нужно было? Занимайся своими делами.
Дима начинает ерзать на сидении и несколько раз проводит рукой по волосам — верный знак того, что он волнуется. Недосказанность я чувствую кожей.
— Ты что-то еще спросить хотел? — слегка разворачиваюсь к нему.
— Да…скорее уточнить. Я поеду предоплату вносить сегодня в ресторан.. Мне Толян конечно скидку сделал, но я не уверен, что моих денег точно хватит. Если что, сможешь мне добавить?
Нет, за этот месяц действительно многое изменилось. Раньше бы Дима мне просто астрономический счет за празднование переслал, а сейчас, смущаясь, просит добавить денег. Разумеется, я ему не откажу. Тем более в день рождения.
— Скажешь, какой суммы будет недоставать. Я перечислю.
Высадив меня в Барвихе, сын уезжает. Я иду в душ, делаю звонок Андрею, с которым договорился о вечерней встрече, варю себе кофе и выхожу на террасу. То ли прилет в Москву, то ли воспоминания о последнем дне, проведенном здесь, но мысли о Юле все настойчивее атакуют голову. Отказалась, значит, от приглашения Димы. Странное этот счет испытываю чувство. Гордость, что ли, за нее какая-то. От того, что девчонка не сдает позиций и ложной надежды сыну не дает. Или так ты за себя ты, Серега, радуешься? С другой стороны, чего мне радоваться? Между мной и ей это ничего не меняет. Да и где гарантии, что у нее никого нет? Юля девочка привлекательная, а на Диме свет клином не сошелся. Отчего-то я вновь испытываю забытое желание закурить. Набрать в легкие горечи и выдуть ее вместе с давней тяжестью из груди. Хочется, чтобы наконец полегчало. Москва, чтоб ее.
Говорят, от старых привычек отказываться нелегко, и Дима эту теорию подтверждает: место для празднования он выбрал далеко не из дешевых да и количество приглашенного народа слабо тянет на «узкий круг». Помимо меня, Снежаны и нескольких школьных приятелей Димы, в ресторане присутствуют человек двадцать гостей, среди которых я замечаю двух девушек, которых видел в ресторане Андрея. Внимание на этом факте решаю не заострять, чтобы не портить себе настроение. Я здесь как его отец, а не как поборник морали.
— Какие-то малолетние сикушки одеты лучше чем я, — обиженно шипит Снежана, вцепившись мне в локоть. — Я в этом платье на дне рождении Эвелины Сорокиной была. Люди узнают — засмеют.
— Как продвигается твоя бизнес-идея с открытием салона красоты? Ты с Барышниковой встречалась по поводу ссуды?
— Ой, твоя Барышникова какая-то несерьезная, Сереж. Ей, видишь ли, расчеты нужны по аренде площади, по затратам на оборудование. Я ей прямым текстом сумму назвала, которая мне нужна, думала, она с пониманием ко мне отнесется, раз я по твоей рекомендации. Но нет, Сереж. Плевать зажравшимся московским банкирам на тебя и твои просьбы. Как с попрошайкой уличной со мной обошлись.
Разозлится бы на нее, да не получается. Видимо, до конца жизни останется Снежана инфантильной идиоткой. Как и предполагалось, на работу, она устраиваться не захотела, замуж ее брать тоже никто не спешит, а потому две недели назад бывшая жена объявила, что у нее родилась оригинальная идея открыть салон красоты. Резонно заметила, что костяк платежеспособной клиентуры у нее уже есть и попросила помочь с ссудой. Я решил, что будет справедливо будет не наступать на старые грабли и самому в этом не участвовать, а потому позвонил своей давней знакомой Жене Барышниковой, возглавляющей кредитный отдел крупного московского банка и попросил о личной встрече для Снежаны. Главное, чтобы проект показался ей стоящим, а условия мы бы потом обсудили. Но экс-жена даже с первым шагом не справилась.
— А ты как хотела? Чтобы по одному моему звонку тебе десять миллионов выделили, которые ты в последствии успешно спустила на тряпки и путешествия, а я потом твой кредит закрывал?
— Ой, ты с каких пор таким жадным стал, Сереж? Даже сыну целиком не смог день рождения оплатить. Мальчик деньги зарабатывает и учится, как сирота какой-то…
— Идет по стопам отца, — обрываю его. — что-то не припомню, чтобы ты меня жалела, когда я университет бросил, чтобы тебя содержать. Помню только нытье о том, какая ты несчастная, потому что я приношу домой мало денег.
Снежана обиженно пыхтит в попытке возразить, а я оглядываюсь по сторонам в поисках сына, надеясь избавиться от компании бывшей жены и заодно вручить ему подарок: ключи от того самого мотоцикла, который он так страстно желал. Глаза задерживаются на стройной фигуре в голубом, и сердце вопреки всему ускоряет ход. В дверях ресторана стоит Юля. Светлые волосы стали длиннее и лежат на плечах свободными волнами; платье выше колен открывает длинные ноги. Выглядит взрослее, возможно, потому что немного похудела. Это ее ничуть не портит, даже наоборот, придает особую утонченную элегантность. Красивая. Да, очень красивая. Часами бы любовался. Стоит не одна. Ее держит под руку высокий парень, приблизительно ее возраста или на пару лет старше. Смотрятся гармонично. Все как и должно быть.
Больно ли мне? Да, еще как. Но ты ведь знал, что так будет, Серега.
38
Юля
— Перестань так дергаться, Юлек, — говорит Паша, обводя глазами зал и не переставая при этом ослепительно улыбаться. — Завалишь представление еще до того, как успеешь поздороваться.
И правда, Живцова. Назвался груздем — полезай в кузов. Улыбку позадорнее, плечи расслабь. У меня есть цель и сегодня я ее добьюсь во что бы то ни стало: ягодная кормилица и ее белобрысая подружка перестанут трепать языками о том, что я вешаюсь на Диму, а Дима, в свою очередь, наконец, поймет, что у нас с ним ничего не может быть, когда увидит наглядное двухметровое доказательство моей занятости — Гурцева Пашу, редкого красавчика и по совместительству моего троюродного брата, который в прошлом году перебрался в Москву и работает в модельном агентстве. Его, к слову, амплуа эскортника нисколько не смущает — он явно получает от происходящего большое удовольствие. Модель, что с него взять.
— Две чикули справа меня глазами жрут, — докладывает мой спутник, и наклонившись, нежно чмокает меня в висок. — Блондинка и чернушка с надутыми свисткам. Это, походу, и есть те самые балаболки, про которых ты говорила.
Прижимаюсь к Пашиной руке крепче и бормочу:
— Пойдем в зал. Дадим этому злобному стаду пищу для размышлений, слопаем по канапэшке и по домам.
Злая я стала, признаю, но отчаянные времена требуют отчаянных мер. Этот месяц выдался для меня непростым. После того как новость о нашем расставании с Димой облетела весь университет, со мной вдруг перестали общаться те, с кем мы раньше неплохо приятельствовали. Бойкота мне, конечно, не объявили, но разговаривают холодно. Парадокс: собиралась за Диму замуж — завидовали, рассталась — стали презирать. С Маринкой мы отдалились еще больше, и она теперь как и все злопыхатели считает, что это я изменила Диме, и бегаю за ним в надежде вернуть. Пару раз меня одолевало желание взять рупор и проорать, что той кто избавит меня от навязчивого внимания экс-жениха, я пожертвую свой месячный заработок, но на такую эскападу моя рязанская кишка оказалась чересчур тонка. Может, и жестоко было приводить Пашу на день рождения Димы, но это, в конце концов, из-за него и его недалеких сучек-подружек моя и без того непростая жизнь превратилась в ад на земле. Имею право.
