– Ты добрый. – Доберман привычно подставил голову под мою ладонь: гладь давай.
– Попробуем без спешки обойти весь зал. Если где-то вслух читают стихи, значит, нам туда и надо. Ищем девушку в чёрном.
– Тут каждая третья в чёрном.
– Есть такое дело. Но, увы, без вариантов. Ищем.
Гесс был прав. На косплеях, в зависимости от темы, конечно, чаще всего работают три основных цвета: чёрный, белый и красный. Здесь не проводилась чисто готическая встреча, поэтому найти несчастную жертву бесовских домогательств будет чуточку легче. В том плане, что проще отыскать, но вот как изгонять из девушки нечистую силу в присутствии такого количества людей – это уже совсем другой вопрос. И не риторический.
Я автоматически проверил, что у меня есть. Карта джокера, молитвенник, револьвер, носовой платок и… лысина Сократова-а! В том смысле, что фляжка святой воды осталась во внутреннем кармане тулупа, а без святой воды изгонять кого-либо проблемно. На молитву ведутся не все рогатые, и устраивать ковбойскую стрельбу в туго набитом народом помещении тоже никто не позволит.
В первую очередь я сам. Мой доберман, кстати, тоже. У него от пальбы уши болят, собачий слух в сотню раз тоньше человеческого, а наган грохочет так, хоть всех святых выноси. Если кто стрелял даже не боевыми, а сигнальными «Жевело», тот понимает, о чём речь. Так вот…
– О-о, какой великолепный образец собаки дьявола!
Мы с доберманом едва не ответили грубостью. Но на нас смотрела невероятно красивая девушка лет двадцати трёх – двадцати пяти, с шикарной фигурой, длинными чёрными волосами, красными линзами в глазах, великолепной готической косметикой и в ажурном наряде, пугающем своей откровенностью. Собственно, я даже не сразу определился: она не успела до конца одеться или, наоборот, собиралась полностью раздеться? Скорее второе.
Вызывающее сочетание кружевного боди, шёлковых лент, черных полупрозрачных тканей, чулок в крупную сетку и увядшей розы в волосах составляло невероятный костюм, полный жутковатой мистики в комплекте с самой откровенной эротикой. Даже мой пёс невольно вытаращил глаза и вывалил язык набок, хотя собаки, как известно, не реагируют на обнажённые человеческие прелести.
– Его зовут Гесс, – наконец сумел ответить я, справившись с голосом.
– Он прекрасен. Глаза его светятся синим пламенем преисподней, а великолепное тело словно слеплено огненными пальцами отца Тьмы, – с лёгкой возбуждающей хрипотцой протянула девушка.
Я вдруг поймал себя на том, что не могу отвести взгляда от её чуть пухлых губ в матовой багровой помаде. Настоящая чёрная готесса, подлинная до кончиков ногтей! Казалось, что таких уже нет в природе, но сердце предательски ёкнуло, вспомнив старую любовь…
– А его хозяин имеет имя?
– Тео, – слегка поклонился я.
– Сокращение от Теодоро, – ничуть не удивилась девушка. – В мире Теней и Сумерек меня называют Смолл или Блэк Смолл, для своих просто Кристина.
Редкое имя для готов, успел сообразить я. Обычно мы избегаем всего, что хоть как-то напоминает о христианстве, даже кресты на одежде изображаются чаще всего в мрачной могильной гамме. Поэтому и предпочтение в именах отдаётся скорее некоему нуару.
Нормальный гот по имени Христо более чем редкость. Впрочем, и Тео тоже, но главное не в этом, а в том, что мы нашли цель нашего задания. Это и есть она.
– Ты явно не из столичных хлыщей. – С нескрываемым интересом и даже в чём-то развязной откровенностью Кристина медленно облизнула губы. – Диковатый вид, кобура с револьвером, ни грамма косметики, мужественность, шрамы на лице. Кто ты, милый юноша?
– Я с Севера.
– Северный гот, как будто сошедший со страниц запутанной карты «Игры престолов». Как же давно я не слизывала тёплую кровь, парящую на снегу…
– Чего? – не понял мой пёс. – Тео, она психическая, да?
– Она поэтесса, – тихо вздохнул я. – Не волнуйся, это лишь сценический образ.
Девушка на секунду вытаращила глаза, но тут же расслабилась:
– Говорящий доберман? О-о да, как я могла забыть, что собака дьявола владеет всеми языками земли, неба и бездны. А ты полон тайн, северный гот…
Я догадался кивнуть. Кажется, она просто приняла меня за чревовещателя.
– Хочешь послушать чёрные стихи, сотканные из мрака рифм и образов ночи?
Не дожидаясь ответа, Кристина Смолл взяла меня за руку и повела за собой.
Мой друг рыкнул для порядка, давая понять, что он меня не бросит, прижал уши и грациозно поскакал следом, уворачиваясь от костюмированных сборищ гостей, участников и зрителей. Не слишком ловко, впрочем, его явно забавляло, когда об его бока или зад люди стукались как об угол стола, отскакивая со стоном и руганью. Умеренной, естественно. Всё-таки всерьёз на такую собаку обижаться опасно, это все понимают.
Мы направлялись куда-то в сторону от толп общих игрищ. Что ж, может, оно и к лучшему, нельзя же изгонять бесов из человека прямо тут. Не поймут ни её, ни меня, будет лишний шум, фотографы, свидетели, ещё и охрана полезет вмешиваться, тогда мы вообще всё провалим.
Всё, идём, куда ведут, в конце концов, если меня будут убивать плохими стихами, то, наверное, Гесс заступится, у него есть литературный вкус. Ну хотя бы потому, что пару раз я своими глазами видел, как он жалобно воет, когда по телевизору идёт слишком уж голимая попса.
Мы зашли куда-то в закулисье, поднялись на сцену, встав в пыльном полумраке под оглушающие звуки «Рамштайн» лицом к лицу, но потом Кристина быстро скользнула мне за спину, обняв за плечи и начав тереться об меня грудью, страстно зашептала на ухо:
Ты не видишь – труп Офелии в реке?
Над ним кружатся – комары; и пчёлы тоже;
Хотят испить её кровушки, хе-хе,
И дьявольские туманы тут тоже амфетамин.
Нет мне спасения от сил Мрака в моей душе,
Кричу разрезанным – горлом, и в сердце у меня воткнутый нож!
Геката, Мора, чернокожая Лилит…
Вот матерь моя! А вы все слепые.
Вам не понять! Ничего не понять, глупцы!
О как я страдаю от кровавых слёз опиума…
Увы, увы…
Ах, молчи! Нас могут услышать и разлучить,
Мой царь Тьмы, мой Властелин! владеющий мной!
Ночью горгулии придут и вампиры – за душой.
Пей, Азриэль, на – мою-у кровь!
Убей меня, но оставь мне любовь!!!
Устала от наркотиков.
Цирцея! Которая змея, дай мне… яду…
Я-аду…
Мой доберман не выдержал первый, он сел на короткий хвост и поднял морду вверх, завыв от безысходной тоски, а также от невозможности заткнуть ротик чтицы.
– О да, собака дьявола! – с трудом выровняв дыхание, тем не менее расхохоталась она. – Я знала, что ты откликнешься, ты почувствуешь запах могил и тлена! Склонись же у моих холодных коленей, я хочу видеть, как синяя кровь демонов пылает в твоих очах. Вот ещё…
