– Прикажи своим солдатам прекратить все атаки.
Он в упор смотрел на Броя:
– И вашим людям тоже.
Брой перевел взгляд с Джедрик на Макки, потом снова на Джедрик. Он не смог скрыть изумления, но подчинился:
– Чьим коммуникатором мы воспользуемся?
◊ ◊ ◊
Там, где преобладает боль, страдание может стать великим учителем.
(Досадийский афоризм)
Макки и Джедрик не было нужды обсуждать решение. Это был выбор, который они разделяли; они знали, что подборка лежащих в основе такого решения воспоминаний у них тоже общая. В Стене Бога была лазейка, и несмотря даже на то, что Занавес теперь окутывал Досади непроницаемой пеленой, контракт с калебаном до сих пор оставался возможным. Жизненно важный вопрос заключался в том, ответит ли калебан на обращение к нему.
Джедрик в теле Макки стояла снаружи у двери в свою комнату, а Макки во плоти Джедрик пытался связаться с калебаном. С кем надо связаться? С Фэнни Мэй? Абсолютная тьма, опустившаяся на Досади, говорила о том, что хранитель-калебан удалился, а времени оставалось так мало…
Макки, скрестив ноги, сидел на полу комнаты и пытался очистить свое сознание. Странные ощущения, вызванные пребыванием в женском теле, мешали сосредоточенности. Момент обмена телами вызвал сильнейшее потрясение, и Макки сомневался, что оно скоро уляжется. Им просто надо было вместе пожелать такого обмена, и он действительно произошел. Но это другое тело – ах, это множество различий, вызывало у Макки растерянность и смущение. Эта растерянность была вызвана не вынужденным приспособлением к другому росту и весу. Ему казалось, что даже мышцы теперь прикреплялись к костям по-другому. Телесные ощущения подчинялись иным подсознательным процессам. Иная анатомия диктовала другое по рисунку инстинктивное поведение. Макки пришлось прибегнуть к осознанию бывших ранее непроизвольными движений, чтобы случайно не травмировать груди. Неосознанные движения были характерны для особей мужского пола, которые инстинктивно берегут мошонку. Эти движения у мужчин отрабатываются в раннем детстве и становятся автоматическими. Главная проблема заключалась в том, что женское тело требовало обдумывания практически любых движений. И дело было не только в замене мошонки на женскую грудь.
Пока он пытался очистить сознание для контакта с калебаном, в голову начали лезть воспоминания, которые грозили свести Макки с ума. Надо было стряхнуть с себя отвлечение на телесные ощущения, но женское тело требовало постоянного внимания. В отчаянии Макки принялся глубоко дышать, чтобы сосредоточиться на шишковидной железе, что, как он знал, само по себе было очень опасно. Гипервентиляция могла вызвать потерю представления о собственной идентичности, если продолжалась достаточно долго. Она позволяла добиться достаточной ясности и возможности заполнить освободившиеся области сознания воспоминанием о Фэнни Мэй.
Молчание.
Он ощущал неумолимое течение времени, и каждый удар сердца отдавался у него в ушах оглушительным взрывом.
Молчание потянуло за собой страх.
До Макки вдруг дошло, что это отголосок того невероятного страха, какой сейчас испытывал калебан.
Чрезвычайный агент чувствовал, как его постепенно охватывает гнев.
– Калебан, за тобой долг, ты помнишь об этом?!
– Макки?
Ответ был так тих, что в первый момент Макки подумал, что ему просто послышалось.
– Фэнни Мэй?
– Ты Макки?
На этот раз голос прозвучал громче, и он понял, что калебан все же появился в его сознании.
– Я Макки, и ты должна отдать мне долг.
– Если ты и в самом деле Макки… то почему… ты так… странно… изменился?
– Я ношу другое тело.
Макки не был в этом уверен, но, кажется, его собственный ответ вселил в него страх. Фэнни Мэй на этот раз ответила еще громче.
– Мне удалить Макки с Досади сейчас? Контракт позволяет.
– Я разделю судьбу Досади.
– Макки!
– Не спорь со мной, Фэнни Мэй. Я разделю судьбу Досади, если вместе со мной ты не удалишь узел/человека вместе со мной.
Он вызвал в сознании проекцию Джедрик. Это было легко, потому что он обладал всей полнотой памяти Джедрик.
– Она носит тело Макки!
В голосе Фэнни Мэй он услышал горький упрек.
– Она находится в другом теле, – сказал Макки. Он понимал, что калебан знает о его новых отношениях с Джедрик. Все зависело теперь от интерпретации контракта.
– Джедрик – досадийка, – возразил калебан.
– Я теперь тоже досадиец.
– Но ты Макки!
– Джедрик – это тоже Макки. Свяжись с ней, если не веришь мне.
Он со злостью прервал контакт и, придя в себя, понял, что лежит на полу. Мышцы до сих пор слегка подергивались. Женское тело купалось в поту, сильно болела голова.
Выполнит ли Фэнни Мэй его просьбу? Он знал, что Джедрик может создавать проекции его сознания так же, как он мог создавать проекции ее сознания. Как истолкует в этой ситуации Фэнни Мэй свой контракт?
Боже, как сильна эта жгучая головная боль! Он чувствовал себя чужаком в теле Джедрик, чужаком, которого к тому же весьма дурно используют. Боль не утихала, и Макки испугался, что причинил мозгу Джедрик непоправимые повреждения, слишком сильно направив фокус сознания на эпифиз.
Он медленно сел, потом встал. Ноги Джедрик подкашивались от слабости. Он подумал, что Джедрик сейчас за дверью дрожит в трансе, который необходим для непосредственного контакта двух сознаний. Почему все продолжается так долго? Может быть, калебан ушел?
Мы проиграли?
Он направился к двери, но не успел сделать и двух шагов, как вокруг вспыхнул ослепительный свет. На мгновение ему показалось, что это вспышка, которая сейчас бесследно поглотит Досади, но свет продолжал сиять. Он огляделся и обнаружил, что находится на открытом воздухе. Он сразу узнал это место: судебный двор Сухих Голов на Тандалуре. На стенах он увидел эмблему филума: говачинские письмена на зеленой стене. От углового бассейна доносился плеск воды. Под сводом входных ворот стояла группа говачинов, и в одном из них он узнал своего старого учителя из Сухих Голов. Когда-то эти говачины защищали его, учили его и посвятили во множество своих тайн.
Говачины высыпали во двор и окружили лежавшую на земле фигуру. Она зашевелилась и села.
Макки узнал свое собственное тело.
Джедрик!
Сейчас они были нужны друг другу, как никогда раньше. Обмен телами совершался мгновенно. Макки тотчас оказался в своем привычном теле, сидя на холодных плитках.
– Макки, что это значит?
– Ты вывалился из люка перескока!
