– Кто такой Чео? – спросил Фурунео.
– В данный момент это несущественно.
– Но в чем заключается ваш проект?
– Это проект выживания.
– Прекрасно, – не скрывая иронии, заметил Фурунео. – А дальше?
Интересно, что она сделает, если он достанет сканер и начнет записывать происходящее?
– Фэнни Мэй отправила Макки охотиться за мной? – спросила Эбниз.
Фурунео видел, что для женщины очень важен этот вопрос. Видимо, Макки растревожил ее осиное гнездо.
– Ты видела Макки? – спросил он.
– Я отказываюсь обсуждать Макки, – отрезала Эбниз.
Это был безумный ответ, подумал Фурунео. Она же сама начала разговор о Макки.
Эбниз поджала губки и окинула Фурунео внимательным оценивающим взглядом.
– Ты женат, Аличино Фурунео? – спросила она.
Он нахмурился, заметив, что губы ее снова дрогнули. Несомненно, она была в курсе его матримониального статуса. Если для нее это было ценной информацией, то трижды ценным стало бы знание его сильных и слабых сторон. В чем цель ее игры?
– Моя жена умерла, – ответил он.
– Как это печально, – с притворным сочувствием пробормотала она.
– Ничего, я справляюсь, – сердито произнес Фурунео. – Нельзя жить прошлым.
– Ах, вот в этом ты, возможно, ошибаешься, – загадочно сказала она.
– Куда ты клонишь, Эбниз?
– Давай разбираться, – заговорила Эбниз после недолгого молчания, – тебе шестьдесят семь стандартных лет, если я правильно помню.
– Конечно, правильно. Ведь ты все это прекрасно знаешь.
– Ты молод, – продолжала Эбниз, – а выглядишь еще моложе своих лет. Мне думается, что ты из тех людей, которые умеют радоваться жизни и получать от нее удовольствие.
– Разве не все мы такие? – спросил он.
– Мы радуемся жизни, когда у нас есть для этого все необходимые составляющие, – сказала она. – Как это странно, найти такого человека, как ты, в этом идиотском Бюро.
Это уже было тепло, очень тепло – Фурунео, собственно говоря, и ожидал чего-то в этом духе. Интересно, кто такой этот Чео и что это за таинственный проект, с которым они носятся, как курица с яйцом. Что они могут предложить?
Некоторое время они внимательно и изучающе смотрели друг на друга. Это было сродни взглядам, которыми обмениваются борцы, прежде чем вступить в схватку.
Не предложит ли она себя? Млисс привлекательная женщина – полные чувственные губы, большие зеленые глаза, приятный овал лица. Видел Фурунео и голографические сканы ее фигуры – надо сказать, мастера красоты потрудились на славу. У Эбниз было достаточно денег, чтобы поддерживать себя в форме. Но предложит ли она себя? Фурунео было трудно ответить на этот вопрос. Мотивы не соответствовали такому вознаграждению.
– Чего ты боишься? – спросил Фурунео.
Это была смелая атака, но Эбниз ответила с обезоруживающей искренностью:
– Я боюсь страданий.
Фурунео попытался проглотить слюну, преодолевая невыносимую сухость во рту. Он не стал монахом после смерти Мады, но брак с ней был особенным. Это были отношения, выходившие далеко за пределы слов и тел. Если во вселенной действительно существовали прочные и устойчивые узлы соединения, то одним из них, несомненно, была их с Мадой любовь. Фурунео стоило только закрыть глаза, чтобы снова ощутить живое присутствие давно умершей жены. Ничто и никто не мог ее заменить, и, должно быть, Эбниз прекрасно об этом знала. Но она и не могла предложить ему что-то недостижимое.
Или все же могла?
– Фэнни Мэй, ты готова выполнить мою просьбу?
– Узел соединения доступен, – ответил калебан.
– Узлы соединения, узлы соединения, – взорвался Фурунео. – Что это такое, черт побери!
– Я на самом деле этого не знаю, – призналась Эбниз, – но, очевидно, ими можно пользоваться, даже не зная, что это такое.
– Что ты задумала? – решительно спросил Фурунео. Он вдруг с удивлением осознал, что, несмотря на жару, его начало трясти от холода.
– Фэнни Мэй, покажи ему, – сказала Эбниз.
Отверстие люка перескока широко раскрылось, потом снова сомкнулось, завибрировало и начало светиться. Эбниз мгновенно исчезла. Люк открылся, а за ним стала видна панорама поросшего джунглями морского берега. Ярко светило солнце. По океанской глади медленно перемещались ленивые пологие волны. Над прогалиной в джунглях и отчасти над пляжем висела грави-яхта. Люк кормы был откинут, так что виднелась палуба, где на подвешенном в воздухе гамаке, лицом вниз, подставив тело отфильтрованным солнечным лучам, лежала молодая женщина.
Фурунео потерял дар речи и способность двигаться. Женщина подняла голову, взглянула на море и перевернулась на спину.
Прямо над головой Фурунео зазвучал голос Эбниз. Вероятно, в сфере открылся еще один люк перескока, но Фурунео не мог оторвать взгляд от навечно врезавшейся в его память сцены.
– Ты узнаешь ее? – спросила Эбниз.
– Это Мада, – прошептал Фурунео.
– Да, это она.
– О, боже мой, – продолжал, словно в бреду, шептать Фурунео. – Когда ты все это записала?
– Это твоя любимая, и ты, я вижу, нисколько в этом не сомневаешься? – спросила Эбниз.
– Это… это наш медовый месяц. Я даже точно помню, какой это был день. Друзья позвали меня посмотреть морской купол, но Мада не любила купаться, и осталась на яхте.
– Как ты запомнил этот день?
– На краю поляны растет фламбоковое дерево, видишь его? В тот день оно расцвело, но я пропустил это редкое зрелище. Ты видела его зонтичный цветок?
– О да. Но, значит, теперь ты не сомневаешься в подлинности этой сцены?
– Выходит, твои соглядатаи уже тогда следили за нами? – прохрипел Фурунео.
– Не было никаких соглядатаев, соглядатаи – мы. Все это происходит сейчас.
– Такого не может быть. Это происходило почти сорок лет назад!
– Не кричи так громко, она может тебя услышать.
– Как она может меня услышать? Она мертва уже…
– Это происходит сейчас, клянусь тебе. Фэнни Мэй?
– В личности Фурунео содержится концепция относительности соединений, – сказал калебан. – Новизна сцены подлинна.
Фурунео недоуменно покачал головой.
– Мы можем забрать ее с яхты и доставить вас обоих в такое место, где Бюро никогда вас не найдет, – сказала Эбниз. – Что ты на это скажешь, Фурунео?
Фурунео вытер ладонью слезы, заструившиеся по его щекам. Он ощутил морской озоновый запах, едкий аромат цветущего фламбокового дерева. Но это была запись. По-иному быть просто не могло.
