– Ого, так ты вообще без всякого конкурса могла учиться в Школе! Тебе что, славы захотелось? – удивился Алек.
– Не твое дело, чего мне захотелось! Что ты вечно все вынюхиваешь? – разозлилась Рива и спрятала тонкие руки в дырявый балахон.
Алек побагровел и сжал кулаки. Все остальные не знали, куда глаза девать, но тут, по счастью, открылась дверь, и суровый мрачный голос объявил: «Заходите». Алек резко крутнулся на каблуках и зашел первым.
Все сразу занервничали и засуетились. Не люблю быть последним, поэтому я встал, чтобы занять очередь. Но не тут-то было! Вместе со мной приподнялся и стул. Какой-то гад прилепил на него жвачку, а я не заметил и сел! Попытка отодрать стул провалилась – на шум тут же обернулась одна из девчонок. Пришлось сесть и сделать вид, что все так и должно быть. Пока все дергаются, Мэтью Грэнвилл сохраняет ледяное спокойствие!
Участники один за другим входили в дверь, а я никак не мог придумать удачный предлог заговорить о задании. Все были такие серьезные и сосредоточенные, Вайверин так вообще почти прозрачная от волнения. Передо мной оставались только Ласло, Рива и Дэйв.
– Ты уверена? – уже в десятый раз переспросил качок.
– Сколько можно повторять! Я там уже была! И прошу тебя: делай то, что я сказала! Когда ты начинаешь думать сам, потом вечно проблемы!
– Успокойся, я только спросил.
– Я просто говорю правду! Друзья всегда так поступают!
А я-то думал, что друзья – это не те люди, которые говорят тебе правду. Это те, кто помогают тебе ее пережить.
Рива сердито стукнула кулачком по коленке и решительно встала:
– Все, жду тебя внизу. Всем пока.
– Ничего себе, – усмехнулся Ласло. – Ей вместо нашего куратора можно работать.
– Она не всегда такая, – вспыхнул Дэйв, но Ласло уже не слушал: пришла его очередь.
Качок потер бритую шею и продолжил, вроде бы ни для кого, но вроде бы и для меня:
– Она за меня сильно переживает. Это ж ее идея, с этим конкурсом. Я выступал в шоу «Безумные ребята», гонки, смертельные трюки, слыхал? Ну вот, неудачно упал. А Рива – она типа фанатка была. В общем, я совсем загибался, когда она заявила, что есть один шанс. Сказала, что в Карпетауне вернут мне ноги. Она-то да, сама могла бы в Школу, но хочет меня затащить, а вариант только через конкурс. Так что она у нас мозги, а я – на подхвате. И знаешь, я ей верю. Она в лепешку расшибется, но своего добьется.
– А что она сказала тебе там делать? – Я попытался подвести к нужной теме, но дверь снова открылась, и Дэйв решительно покатил внутрь.
Едва он скрылся, как я вскочил, стянул штаны и с бешеной скоростью принялся ногтями отдирать жвачку. Кое-как от стула она отлепилась, благо он был гладким, а вот на брюках так и осталась здоровенной нашлепкой. С Дэйвом разобрались слишком быстро, дверь уже открывалась, а я еще прыгал на одной ноге, пытаясь влезть в брюки. Все-таки неприятно быть последним. Как будто ожидаешь, что кто-то на спину запрыгнет.
Я вошел в темное, пустое помещение, в котором тускло светился большой туманный шар. На зеленом полу были выбиты знаки Ордена Равновесия, но больше ничего не было видно: ни тебе рядов стеклянных шаров, ни запечатанных в бутылки пророчеств. Даже захудалой прорицательницы нет.
– Подходи ближе! Подумай, готов ли ты узнать свою судьбу? Еще не поздно отказаться! Как знать, может, ты будешь проклят? Или, возможно, получишь неожиданную награду! Решайся!
Жуткий замогильный голос метался по башне, эхом отражаясь от стен. Я сглотнул и оглянулся: дверей, чтобы сбежать, не наблюдалось. Стараясь унять дыхание, я на цыпочках подошел к светящемуся шару. В нем, в тумане, медленно вращались аккуратно перевязанные бумажные трубочки. Взгляд лихорадочно перескакивал с одной на другую: может, в какой-нибудь из них настоящее пророчество? Ага, а если такое, как у Молли? Я протянул руку к шару и заколебался, какую же вытянуть.
– Давай быстрей, а то есть хочется!
От неожиданности я дернулся и задел рукой стенку шара. Тот подлетел вверх, от чего пришли в движение трубочки с гаданиями. Они сильно раскачали шар, который зашатался, рискуя упасть, и я бросился его ловить. В темноте я на что-то налетел, раздался звон битой посуды, шар с силой отскочил назад, чтобы через мгновение со всего маху врезать по чему-то, что сбило меня с ног.
От вспыхнувшего света я зажмурился.
– Ты что творишь? Нет, ты что творишь? – писклявым голосом возмущалась облезлая старая мышь, сидевшая возле громкоговорителя. – Кофе мой пролил!
Рука и правда лежала в какой-то коричневой луже. Там же плавало прорицание, все облепленное кофейной гущей. Столик с посудой, на который я налетел, крутил колесиками чуть поодаль.
– Забирай давай и уходи! Сейчас следующему заходить!
– Извините, я нечаянно. И я последний, – покаялся я, пытаясь встать: проклятая жвачка приклеилась к полу.
– Как последний? Куда дели еще одного? Должно быть четырнадцать, а ты тринадцатый!
Мышь схватила списки и принялась их просматривать. Я кое-как сумел встать на ноги.
– Все, новую группу ведут, вон выход, тебе туда, – заявила мышь, передвигаясь поближе к громкоговорителю.
– А мое гадание? – возмутился я.
– Забирай это, раз оно тебе выпало. Ого, а что это у тебя на штанах?
Я повернул голову, чтобы рассмотреть, о чем это она, но мышь уже выключила свет и завела «пророческим» голосом:
– Входи же, если не боишься узнать свою судьбу!..
Плюнув на ее фокусы, я выбрался из Башни. Ерунда какая-то, честное слово. И в чем было испытание?
– Ага, вот и мистер Грэнвилл! Ну что же, покажите, что вам послала судьба, и я объявлю задание на следующий тур! Поздравляю, Китти, довольно приятное пожелание! Не расстраивайтесь, мистер Фрост, бывает. Ласло, вы уверены, что это ваше, здесь сказано – младший? У вас, Алек, возникло хорошее предчувствие? Ну, все может быть, у меня тоже радостное предчувствие, что я больше никогда не буду куратором! Так, кто остался? Мистер Грэнвилл?
Все это время я пытался рассмотреть, что за знак у меня на брюках. Похоже на след от стакана.
– Мэтью, ну что там у вас снова? Честное слово, иногда мне кажется, что вы с Феррариусом родственники!
Я протянул ей мокрое гадание. Могунья развернула его и выгнула бровь:
– Это что, снова какой-то розыгрыш? Она же совершенно пустая!
И правда, в бумажке не было ни единой буквы, только плотно налипшая кофейная гуща.
– И вот еще что-то, я упал, и оно появилось, – сообщил я, показывая место, где на жвачке проступал какой-то знак.
Аманда Дэверелл посмотрела на меня так, что я начал жалеть, что появился на свет. Но вдруг удивилась:
– Знак Ордена? Мистер Грэнвилл, я, к сожалению, не уверена, что это следует считать пророчеством. Какое-то оно слишком… липучее.
