– Это еще кто такие?
– Самые мудрые из старейшин, – простодушно ответил паренек. – Их выбрали как раз вчера.
– И кто у нас теперь считается самым мудрым, кроме Зинтуга?
– Главы кланов Бурлящей воды и Твердого камня. А еще нам сказали, что вы все погибли. Погибли по… – Грантул стушевался.
– Говори, говори, – подбодрил юношу Прэлтон. – Ты же пересказываешь чужие слова, а их нужно повторять точно.
– По… глупости главы клана Быстрого огня, который попал под влияние проклятого чужака, – скороговоркой выпалил Грантул.
– Он назвал Зарлатонга проклятым! – Кулаки Прэлтона сжались сами собой.
– Да, – испугался Грантул, впервые увидев главу клана в ярости. – Зинтуг объяснил, что все беды на деревню свалились из-за того, что сразу не уничтожили проклятого, а теперь он повел лучших бойцов на смерть. И, может, он их сам и убил.
– Так прямо и сказал?!
По неписаным законам деревни проклятие сына действительно распространялось и на его отца, но все односельчане знали, что Арлангур не переступил запретную черту, а предпочел смерть на дне пропасти. Однако правда не устраивала главу клана Живой земли. Правда не вписывалась в историю про гибель целого отряда, главным виновником которой сразу был определен Зарлатонг.
– Вы мне не верите? – обиделся брат-близнец Буртана.
– Конечно, верю. Просто такой подлости я не ожидал даже от Зинтуга. Он сказал, что мы погибли?
– Да.
– А его не спрашивали, откуда он это узнал?
– Спросили. Он сказал: «Так мне подсказывает мудрость предков».
– Бедные наши предки! Выходит, если он окажется не прав, виноваты все равно другие. Причем те, с кого и спросить уже нельзя. И кого наши «мудрейшие» поставили вместо Зарлатонга?
– Стренгута. А он даже копья в руках держать не умеет.
Глава клана Тихого ветра никогда не отличался ни силой характера, ни особыми умственными способностями, но он всегда поддерживал точку зрения Зинтуга, о чем бы ни заходила речь на совете старейшин.
– А кого еще выгнали из совета?
– Кланы Утренней охоты и Тяжелого молота.
«Вот уж, действительно, мудрецы! – подумал про себя Прэлтон. – Они исключили кланы, из которых набрана основная часть войска!»
– Как настроение в деревне?
– Тягостное. Семьи оплакивают родных. После известия о вашей гибели многие в отряде перестали тренироваться.
– А вот это они сделали зря! Беги назад. О том, что ты нас видел, никому, кроме ребят из отряда, не рассказывай. Пусть они возьмут под охрану наших мохнатых постояльцев. Позовите туда как можно больше народу. Продержитесь до вечера?
– Что нам делать, если придут старейшины?
– Когда они собирались выгнать животных?
– Сегодня утром.
– Значит, до вечера будут заниматься болтологией, – сказал Прэлтон. – Хотя… могут и поторопиться. Что бы такого придумать?
«Везет же Зинтугу! Ему всегда подсказывают предки. А тут приходится надеяться только на собственную голову, да еще иногда Зарлатонг выручает дельными мыслями, – размышлял Прэлтон. – Разбудить его, что ли?»
Он уже направился было к копьеносцу…
– Слушай, а что делают охотники, чтобы привлечь удачу?
– Вы имеете в виду ритуальный танец?
– Вот именно! Как вернешься в деревню, созови бойцов из клана Утренней охоты. Пусть заведут пляски вокруг мередей. Этим вы и старейшинам угодите (танец перед изгнанием хищников, согласно заветам предков, святое дело, и останавливать пляски никто не имеет права, только глава клана Утренней охоты. Ему, кстати, тоже расскажи о нашем возвращении.
– А что случилось с учителем? – Грантул только сейчас заметил носилки.
– Ничего страшного. Через день-другой он возобновит занятия, и всем, кто бросил тренировки, придется туго.
К Грантулу подошел брат и перекинулся с ним несколькими фразами. Гонец еще раз взглянул на Зарлатонга и пустился выполнять задание.
– Двигаемся дальше, – негромко скомандовал Прэлтон.
Отряд тронулся в путь, постепенно ускоряя ход.
– Ты рассказал ему о поступке учителя? – глава клана Быстрого огня приблизился к Буртану.
– Да. Думаю, мой отец должен знать, кому он обязан спасением сына.
– Ты бы мог и сам ему потом рассказать.
– Я внимательно слушал ваш разговор с братом. То, что происходит в деревне, может погубить всех, – как-то очень по-взрослому начал юноша. – У моего отца неплохие отношения со старейшинами. Некоторые из них многим обязаны нашей семье, глава клана Бурлящей воды часто советуется с папой. Не думаю, что он поверил в историю с проклятым. Когда же отец узнает, что этот самый «проклятый», рискуя собственной жизнью, спас его сына, он молчать не станет.
– Слушай, если ты такой рассудительный, чего тебя во время боя понесло на рожон?!
– Не знаю, – опустил глаза Буртан. – Наверное, хотел выглядеть лучше других.
– И как ощущения?
– Никогда не чувствовал себя паршивее. Особенно, как подумаю, чем это все могло закончиться. И для меня и для командира.
– Будем считать, что нам сильно повезло. Однако в следующий раз везение может оказаться на стороне врага.
– Следующего раза не будет. Этот урок я усвоил на всю жизнь.
После встречи с Грантулом приподнятое настроение бойцов от одержанной победы улетучилось. Воины возвращались с неприятным чувством, будто их обманули. Причем смысл этого обмана был не совсем понятен. Воины одолели грозного противника, не потеряли ни одного человека, а дома их считают погибшими по вине того, кто помог выжить и победить.
И только Зарлатонг не мучил себя догадками. Он спал и улыбался во сне, плавно покачиваясь на носилках. Копьеносец видел самых дорогих его сердцу людей: жену и сына.
– Парзинг, обеспечиваешь разведку на сто шагов вперед, Еерчоп прикрывает сзади, – отдал распоряжения воевода критонцев, когда небольшой отряд выбрался за пределы горного массива. – Гердилина, не знаешь, тут другой дороги нет?
– До первой развилки нам топать не меньше часа. До тех пор лучше не сворачивать, – кратко ответила женщина.
– А что за этими холмами? – Лиртог кивнул в правую сторону.
– Такие же холмы. Они простираются очень далеко, а потом сменяются голой степью.
– Понятно.
О том, что находилось слева от дороги, критонец спрашивать не стал. Еще когда они спешили к пещерам Рамхаса, произошел такой разговор:
– Этот зеленый ковер только с виду красив. На самом деле он таит в себе столько замаскированных топей, что я бы не рискнул убегать туда даже в минуту крайней опасности, – во всеуслышание предостерег избранный Линорию, когда та сошла с дороги на зеленую травку.
