Бородатого блондина, снимавшего документальные фильмы для Би-Би-Си, звали Аланом Фриманом. Никакого отношения к викингам он не имел, зато был буддистом, вегетарианцем и активным пропагандистом здорового образа жизни. Внешность у него была приятная: мягкие серые глаза, ровный нос, женственные губы. Вот только представить его без бороды не удавалось, как Быков ни старался. Словно Фриман так и родился с ней в качестве компенсации за редкую растительность на голове.
Помимо них и Быкова, представителей мужского пола было еще двое: прославленный фантаст Николас Стрейнджлав и матерый газетчик Рой Макфэлл. Обоим было под семьдесят, оба понравились Быкову при недолгом личном общении, и про обоих можно было сказать, что они мастера своего дела. Николас смахивал на босса итальянской мафии и выделялся в обществе девственно-белым пиджаком с темно-бордовым — в тон рубахе — платочком, торчащим из нагрудного кармана. Рой был копией классического шерифа из американских вестернов: прищуренные стальные глаза, резкие морщины на загорелом лице, тонкие губы, вытянутые в прямую линию, решительный подбородок. Хотел бы Быков выглядеть так же в своем преклонном возрасте.
Сделав такое заключение, он перешел к знакомству с женским полом, кокетливо и безосновательно окрещенным «слабым».
Если не считать Марту Келли, то женщин на «Глории» собралось шестеро. В общей сложности получалась «Великолепная семерка».
Самой… э-э, зрелой из них была некая Дина Салливан, которой перевалило за семьдесят. Попытавшись припомнить, встречалась ли ему на судне старуха, Быков сделать этого не сумел. Все-таки косметологи и модельеры ели свой хлеб не напрасно. При наличии денег любая дама получила возможность продлевать свою молодость до самой смерти. Если, конечно, совмещала различные ухищрения со здоровым образом жизни и регулярным посещением фитнесс-центра.
Миссис Салливан специализировалась на любовных романах, действие которых происходило в экстремальных условиях. Ее история о женщине, разделившей необитаемый остров сразу с тремя мужчинами, била все рекорды продаж, приближаясь к успеху «Оттенков серого» и «Гарри Поттера».
Другая писательница, целеустремленная блондинка Морин Остин, преуспевала, благодаря своим мемуарам. Нет, она вовсе не была старой и даже не такой уж зрелой. На социальной лестнице Морин стояла невысоко, какими-либо достижениями не отличалась, умственными или другими способностями не блистала. Если ее что-то выделяло, то это оригинальный метод работы. Всеми правдами и неправдами эта женщина проникала на различные мероприятия, посещаемые знаменитостями. Это могли быть форумы, саммиты, фестивали, выставки — не важно. Очутившись среди политической или артистической элиты, Морин Остин собирала там по крупицам сплетни, редкие кадры, обрывки диалогов, домыслы, перемешивала все это и сдабривала личными впечатлениями, лепя подобные шедевры один за другим, с завидной регулярностью. Быков даже название для нового опуса придумал: «Среди смертников Бермуд». Или что-нибудь в этом роде.
Остальные представительницы прекрасно-слабого или слабо-прекрасного пола были не столь преуспевающими и оригинальными. Подобно Марте, все они писали для газет, журналов и новостных изданий. Внешне непохожие, замужние и одинокие, симпатичные и не очень, они собрались на яхте, чтобы попытаться ухватить удачу за хвост. Осуществятся ли их мечты? Или несколько недель спустя вся эта пестрая, разношерстная компания сойдет на берег не солоно хлебавши, с острым чувством сожаления за бездарно потраченное время.
«Хотя, — подумал Быков, — в таком случае можно всю жизнь назвать бессмысленной. Нужно уметь радоваться. Мы здесь не гребцы на галере, а пассажиры замечательного корабля, причем, бесплатные. Полюбуемся океаном, переживем пару приключений, обзаведемся новыми впечатлениями и знакомствами. Разве этого мало? Передо мной, на расстоянии вытянутой руки, лежит прекрасная женщина, одетая так легко, что ее и одетой-то не назовешь. Впереди множество приятных сюрпризов и любимая работа. Чего еще желать?»
Прежде чем закрыть ноутбук, Быков еще раз пробежался глазами по файлам, закрепляя имена в памяти.
Так, с Мартой не ошибешься, дальше вечно юная миссис Салливан, потом плодовитая Морин Остин и еще четверо…
Энджи Ричардс — рыженькая, миленькая, улыбчивая…
Пруденс Бойд — высокая, прямая, с длинными распущенными волосами и мощной нижней челюстью…
Астрид Фирбах, наверняка ведущая непрекращающуюся битву с лишним весом, столь же яростно, сколь и безрезультатно…
И наконец Лиззи Шеннон, молодая журналистка с внешностью…
Так и не определив, к какой категории отнести Лиз, Быков еще раз открыл ее досье. В свои тридцать семь лет она одна воспитывала двух сыновей и подрабатывала в качестве литературного агента. Выделялась она своей высокой прической с очень удачно выбившимися прядями. Стройная, загорелая, полногрудая, она была бы красавицей, если бы не большой кривой нос с горбинкой, почти наверняка образовавшейся на месте давнего перелома. Глядя на эту деталь, нетрудно было угадать причину, по которой Лиззи развелась когда-то. Неясным оставалось другое. Почему она не обратилась к пластическому хирургу и не вышла замуж снова?
— На кого это ты там засмотрелся?
Услышав, как Марта обращается к нему, Быков не сразу понял, что именно она спросила. Лишь по прошествии двух или трех секунд он пожал плечами, захлопнул крышку ноутбука и ответил:
— Ни на кого конкретно. Просто закреплял в памяти сведения.
— Хочешь, проэкзаменую? — спросила Марта.
Быков посмотрел на нее. Бретельки соскользнули с ее плеч, свободно лежа на постели. Груди заметно сплющились и как бы расплылись по телу, но не сделались от этого менее привлекательными. Одна голая нога Марты была согнута в колене, другая свободно вытянулась до конца кровати. Полоска трусов на ее бедре была значительно белее простыни.
— Нет, — сказал Быков. — Пойдем лучше прогуляемся перед обедом.
— Сказать тебе, какую ошибку ты совершаешь?
— Какую?
— Монахи и обычные мужчины испытывают одинаковые желания, — сказала Марта, садясь на кровати. — Только первые страдают, а вторые наслаждаются. А теперь пойдем. И не надейся, что я тебе это так легко прощу. Мы, женщины, не выносим, когда нами пренебрегают…
«По-моему, ты в особенности», — подумал Быков.
— Я не хотел тебя обидеть, Марта, — сказал он. — Просто все так неожиданно. Наша встреча… отъезд Чарли… а теперь вот мы в одной каюте вдвоем… и я не знаю, не знаю, как мне быть, как себя вести. — Окончание фразы он почти простонал. — Мы едва знакомы. Я не знаю, что ты испытываешь ко мне, и…
— Ничего не испытываю, — отрезала Марта. — Абсолютно ничего. Кстати, ты можешь выбрать другого соседа или соседку, если хочешь. Поговори с капитаном. Думаю, он что-нибудь придумает, раз ты такой щепетильный.
Быков почувствовал себя полным идиотом. Он был как ребенок, который из вредности отказался от сладкого, а теперь вынужден гнуть свою линию, хотя очень жалел о своем упрямстве. Продолжать стоять на своем? Глупо. Взрослые мужчина и женщина вольны делать все, что пожелают.
