Минула ночь, и акулы успокоились. Лишь один или два плавника изредка поднимались из океана, чтобы прочертить замысловатую дугу и вновь исчезнуть из виду. И это была не единственная хорошая новость. Осмотревшись, Быков поделился своими наблюдениями с Лиззи:
— Похоже, мы приближаемся к земле.
— Правда? — обрадовалась она. — Почему ты так думаешь?
— Приметы, — сказал Быков.
— Какие?
— Погляди вверх. — Он указал рукой в небо. — Вон полетела стая каких-то птиц, а на рассвете я видел еще одну. И фрегат. — Быков ткнул пальцем в противоположном направлении. — Это тоже птица, огромная. Если не ошибаюсь, она не удаляется от суши слишком далеко.
— И где эта суша? — заинтересовалась Лиззи.
Она начала вертеть головой, и Быков удержал ее за затылок, предлагая смотреть прямо.
— Облака на горизонте. Видишь?
— Ага. Как будто взбитые сливки плавают.
— Похоже, — согласился Быков.
— Может быть, опять будет дождь? — предположила Лиззи с надеждой. — Нам даже раздеваться не придется, все готово.
Она хихикнула.
За время плавания ее кожа стала коричневой, как у туземки, а волосы непоправимо спутались и местами выгорели. Ее руки, тело и лицо были покрыты незаживающими царапинами, а губы побелели и потрескались, однако, по мнению Быкова, это ее не портило. Он и сам выглядел дикарь дикарем, загорелый, отощавший, заросший так, что только глаза проглядывали сквозь щетину и космы.
— Это не дождевые тучи, — возразил Быков. — У них форма другая и они клубятся в одном месте. Скорее всего, там остров. Или мыс. Нет, все-таки остров.
— Почему ты так думаешь? — пожелала знать Лиззи.
— Если бы мы были возле материка, то увидели хотя бы один корабль или самолет, я так думаю.
— Наверное. Будь мы возле Америки, нас бы уже давно нашли.
Быков на это ничего не сказал. Его взгляд то и дело обращался в сторону плоских облаков, выдающих местонахождение земли. Она была слишком далека, чтобы грести туда игрушечным веслом, которое только заставляет плот вертеться на месте вместо того, чтобы двигаться по прямой. Но рано или поздно им придется высаживаться на берег. А это, насколько знал Быков по рассказам мореходов, было сопряжено с немалым риском.
Здешние острова представляются райскими местечками только для тех, кто прибывает на них самолетами или кораблями, заходящими в безопасные гавани. Высадка на необжитом побережье грозила смельчакам смертью. С океанским прибоем и коварными течениями шутки плохи, особенно при наличии рифовых барьеров, на которых погибнет не то что надувной плотик, но и большое судно. А если даже допустить, что Быкову и Лиззи посчастливится проскочить через коралловые утесы целыми и невредимыми и успешно выброситься на пляж, то им может не хватить сил, чтобы преодолеть джунгли и горы, чтобы добраться до человеческого жилья.
— О чем ты думаешь? — спросила Лиззи.
Голос ее прозвучал так неожиданно, что Быков невольно вздрогнул.
— О том острове, — признался он, кивая. — Перед высадкой нужно будет хорошенько обмотаться кусками палатки.
— Думаешь, за нами будут следить? Тогда можно будет просто одеться.
— Тропические острова окружены коралловыми рифами, — пояснил Быков. — Они острые и колючие. Можно пораниться.
— Ничего, — рассудила Лиззи. — Я готова пораниться. Лишь бы снова почувствовать под собой твердую землю. Так устала от бесконечной болтанки…
— Но морская болезнь тебя больше не мучает.
— Да, уже второй день. — Она даже вроде как удивилась, осознав это. — Неужели привыкла?
— Похоже на то, — улыбнулся он.
Лиззи провела пальцами по его жесткой бороде.
— Ты похож на разбойника, — сказала она. — А я даже не знаю, на кого сама похожа. На ведьму?
Теперь улыбнулся Быков.
— Ты похожа на себя, — ласково сказал он. — А на тебя никто не похож. Во всем мире.
— Не заставляй меня смущаться, — попросила Лиззи, вся съежившись. — И не смотри на меня так пристально. А то я прямо сейчас провалюсь сквозь плот и пойду ко дну.
— Я тебе не позволю, — серьезно произнес Быков.
Она еще сильнее смутилась под его взглядом, машинально взялась обеими руками за свою всклокоченную гриву и неожиданно спросила:
— Обрежешь мне волосы?
— Зачем?
— В таком виде я не могу показаться людям, — заявила Лиззи. — Волосы грязные, липкие. Причесать и уложить их невозможно. Значит, нужно избавляться.
— Я не парикмахер, — покачал головой Быков. — Сроду никого не стриг. Только испорчу.
— То, что у меня на голове, испортить невозможно. Вот здесь срежешь так. — Лиззи показала. — И так. — Она провела ладонью по лбу, определяя длину будущей челки. — Постарайся поровнее, ладно?
— Постараться-то я постараюсь…
— Нет, просто режь ровно, — уточнила она. — Не постарайся сделать, а сделай.
Быков промолчал. Он не любил обещать то, чего не мог выполнить.
Они пошире раздвинули полог и устроились на середине плота. Быков уже извлек из рукоятки перочинного ножа небольшие ножницы на пружинке, когда севшая к нему спиной Лиззи досадливо щелкнула языком:
— Нет, нельзя.
— Почему? — удивился Быков. — Передумала?
— Если резать прямо здесь, то потом на дне будет полно волос, — объяснила Лиззи. — А пылесоса, насколько мне известно, у нас нет, так что лучше не мусорить.
Быков с сомнением покачал дугу, на которой держалась палатка.
— Можно временно сложить, но не уверен, что потом смогу поставить обратно.
— Я придумала, — сказала Лиззи. — Давай устроимся снаружи, на камере. Я наброшу твою рубашку, а потом ее постираю.
Так они и сделали. По окончании стрижки Лиззи неуверенно повернулась к Быкову.
— Ну как?
Вместо ответа он чмокнул ее в щеку, облепленную крошевом волос. Его стараниями на голове подруги образовалось нечто вроде короткого каре, одна сторона которого была короче другой. Челка тоже дала небольшой перекос, однако зачем говорить Лиззи об этом, раз она не имеет возможности посмотреться в зеркало? «Когда волосы отрастут, они сами улягутся, как надо, — решил Быков. — Возможно, нас будет носить по Атлантике еще долго».
Мысль, как ни странно, не вызвала ни страха, ни даже просто неудовольствия. В конце концов, они были вдвоем и могли безраздельно наслаждаться обществом друг друга. Лишь бы дожди время от времени шли, да рыба в океане не переводилась.
— Тебе нравится? — продолжала допрос Лиззи, которой было мало безмолвного подтверждения, что с ней все в порядке.
