А за Таней ухаживал тихий такой, простой парень, автослесарь. Молчаливый татарин. И машина у него была так себе, старая иномарка. Очень старая. Но он эту машину чинил и очень любил. Это все, что у него было, ни кола ни двора. Снимал комнату, сам был из деревни. Марат его звали. С Костиком он был мало знаком. И ничего ему дать не мог для развития, так Таня говорила подруге.
Потом Костик заболел тяжело. Таня чуть с ума не сошла от страха; потом назначили операцию. И Таня позвонила мужу. Сказала, что срочно нужны деньги на лечение. Муж очень расстроился и ответил, что он все деньги потратил на тюнинг машины, пока, веришь ли, нет ни копейки свободной! Я, говорит, непременно заеду в больницу к Костику в конце недели, привезу что-нибудь нашему малютке. Какой ужас! И как это могло случиться? Наверное, ты плохо смотрела за ним! Но я с тобой, ты можешь на меня рассчитывать! Звони, если что.
Таня сидела с телефоном в руках, словно ее мешком по голове стукнули. И пришел этот тихий Марат – он знал, что ребенок заболел, Таня ему рассказала. Он принес деньги, вот зачем он пришел. Он свою машину продал одному знакомому. А деньги Тане отдал, для Костика. Надо же делать операцию. И вообще – деньги очень нужны. А ездить прекрасно можно на маршрутке. Или пешком ходить. Это полезно.
Полезно подумать иногда, кому мы на самом деле нужны и кому нужен наш ребенок. Может, нас и любят. Испытывают какие-то игристые и шипучие чувства, которые так приятно пьянят. Но их немного, знаете, – на донышке. А может, есть у человека целый океан любви – но его сразу-то не увидишь. Он глубоко в душе. Но жить и дружить надо с такими людьми. И большое счастье, если такие есть рядом…
Можно нанести глубокую рану
Оскорбить – и ни слова грубого не сказать. Вообще не сказать ни слова можно. И при этом не ударить, не толкнуть – но человек на всю жизнь это запомнит. И всю жизнь его это будет мучить, хотя такой пустяк. Капелька.
Когда Михаил Зощенко был маленький, его водили в гости к бабушке и дедушке. Дедушка был неродной. И маленький Мишенька на вопрос за столом «Налить тебе супа?» робко сказал: «Капельку». Дедушка взял половник из супницы и капнул на тарелку – капельку. А Мишенька заплакал. Хотя чего плакать-то? Сам же просил капельку. Какие претензии?
Да никаких претензий. Как у маленького Сереженьки Довлатова, будущего писателя. Он услышал, как богатая мамина подруга рассказывала, какой Сереженька неизбалованный. Какой хороший! Сын подруги от шоколада нос воротит, а Сереженьке сунешь ириску – он и рад!
Мелочи все это. Не так посмотрели. Посадили в дальний угол, дали кружку с трещинкой. Обесценили работу, не заплатили вовремя. Или вообще не заплатили. У нас на глазах кого-то обнимали и целовали, выражали приязнь и симпатию, а про нас словно забыли. Словно и нет нас.
Почему так обидно? Так больно? А потому, что все это делается умышленно. В оскорблении всегда есть умысел, на то оно и оскорбление. Неродной дедушка ненавидел Мишеньку. Подруга мамы Довлатова намекала на их бедность, подчеркивала преимущество свое. И кружку с трещинкой дали не потому, что посуды нет. А потому, что по Сеньке должна быть шапка. И целуют кого-то на глазах у того, кому это больно видеть, – вполне намеренно.
Тяжело это испытать. И нечего ответить. Но вот Мишенька вырос, стал знаменитым писателем и написал про суп неродного дедушки. И добавил: «Когда он умер, я не плакал. Он мне был неродной!» Так перестают быть родными. И особо плакать потом никто не будет. И на поминки не придут – вдруг дадут ириску, чашку с трещинкой и посадят в темный угол? А это очень неприятно…
Можно долго выбирать
Я в юности так выбирала между беленькими ботинками и туфлями на каблуке. Денег мало было, я была в Москве, там и увидела ботинки и туфельки. Долго выбирала, ночь не спала толком, утром приехала в магазин в мучительных сомнениях – а нет ни туфель, ни ботиночек. Все продано. Только фетровые боты остались и тапочки страшные.
Вот зачем была эта ночь мучительных сомнений, спрашивается? Это ворочанье с боку на бок, эти мысли и расчеты? Все это оказалось совершенно лишним. А на следующий день еще и деньги снова переменились – тогда это было обычное дело. И на них стало можно купить только конфету в коммерческом киоске для дочки.
Долго выбирать и мучить себя сомнениями смысла нет. Ситуация изменчива и текуча, надо поскорее решать и делать выбор. Или жизнь его сделает за нас. А ресурс за это время кончится… И всю жизнь будешь вспоминать туфли и ботинки, они все лучше будут казаться. И вот эту бессонную ночь будешь вспоминать, полную мучительных раздумий.
Первое побуждение обычно правильное. Конечно, есть риск в любом деле и в любых отношениях. Риск всегда есть. Но лучше вернуться домой с покупкой, чем с пустыми руками и петушком на палочке… Нравится – так берите, пока само идет в руки, пока есть возможность заплатить.
А потом просто будет ничего особо не надо. Разве что фетровые боты и тапочки – но они всегда есть в продаже. И на них всегда есть деньги. Это недорого, почти даром. И выбирать не надо…
Первой женщиной-детективом
была Кейт Уорн. Она работала в детективном агентстве Ната Пинкертона с 1856 года! Это необычайный факт. Именно Кейт Уорн спасла президента Линкольна от покушения во время его поездки по железной дороге. Она разоблачила заговор южан, сторонников рабства, лично гримировала Линкольна, ехала с ним в купе и не спала ни минуты! Вот откуда эмблема детективного агентства с изображением открытого глаза. «Мы никогда не спим!» – вот что это значит.
Кейт Уорн совершила много настоящих детективных подвигов. И деньги, похищенные из банка, нашла. И вора разоблачила. И покушение на богатую даму предотвратила. И шпионскую деятельность другой дамы пресекла, за что та в мемуарах сравнила Кейт Уорн с женщинами неприличной профессии. В общем, Кейт была непревзойденным детективом и раскрывала все дела!
Но вот что самое интересное. Знаете, откуда она все узнавала, все тайны и секреты преступников? И кто шпион, и кто убийца, и кто вор, и где деньги спрятаны?
Да от жен и любовниц и узнавала. Притворялась подругой – и женщины выбалтывали абсолютно все. Очень простой метод, не так ли? Сыщику и полисмену они ничего не рассказывали, ясное дело. А новой подруге выбалтывали тотчас, что Джордж ограбил банк, представляешь? Майкл убил старуху. А Уильям собирается убить президента и очень грубо ответил мне за завтраком. Может, он меня больше не любит, как думаешь?
Вот и все. Отважная Кейт Уорн рано умерла, и Нат Пинкертон страшно по ней убивался. Он, возможно, ее любил. Но об этом мы ничего не узнаем – сама Кейт о себе ничего не рассказывала подругам. И правильно делала.
Это поучительная история о героической женщине и женщинах глупых, болтливых, склонных немедленно обсуждать свои семейные дела с чужим человеком. Они все потеряли – ну и поделом им. Болтать надо меньше про тех, с кем живешь и от кого зависишь.
«Я этого хочу!» —
эти слова так трудно сказать, оказывается. Даже если скажет так человек, непременно прибавит что-то в свое оправдание. Мол, я хочу побольше денег, потому что мне детей надо учить. Я хочу стать начальником, потому что на этом месте больше пользы компании принесу. Я хочу большую квартиру, чтобы близким было просторнее. «Я хочу» – а дальше оправдание и разъяснение. И акт воли превращается в робкую просьбу.
