Захар. Понимаете, эта смерть многое объясняет. С нас снимаются последние подозрения! (Видит Дашин тусклый взгляд, вспоминает, что Даша – не мадемуазель Клодин, а девочка, школьница, и спрашивает у неё уже совсем другим тоном.) А почему вы не уехали в Москву?
Даша. Я хочу дождаться конца… чтобы всё узнать.
Захар. А что можно узнать? Ведь всё уже узнано?
Даша молчит, и Захар уходит на кухню, чтобы поделиться с кем-нибудь оглушительной новостью.
Картина десятая
Тот же холл полчаса спустя. У зеркала в той же позе сидит Даша. В холл входит мать со скомканным халатом в руках.
Мать. Вот (показывает). Твой халат был почему-то на кухне за корзиной с луком. Безобразие! Ума не приложу, как он туда попал. Всё, одевайся, едем.
Даша. Я никуда не поеду.
Мать. То есть как?
Даша. Я потом поеду, вместе со всеми. Я хочу узнать.
Мать. Что ты хочешь узнать?
Даша. Мама, хоть ты не притворяйся. Здесь все вокруг притворяются.
Мать. Давай без нервов. Я не могу больше здесь задерживаться. На работе уже небось деньги на венок собирают. И вообще, знаешь сколько хлопот с похоронами? Но это не для твоих ушей. Мы едем немедленно! Сейчас… только чемодан принесу и узнаю расписание электрички. (Уходит наверх, Даша медленно поднимается за ней.)
В холл входят Анна и Никита.
Анна. Объясните мне, пожалуйста, зачем вы поставили меня в глупейшее положение перед следователем?
Никита (потрясённо). Я?
Анна. А кто пустил глупую утку о моём альтруизме? Теперь у следователя все бубнят, что я занималась с вами бесплатно. Тот, естественно, решил, что это я вас подговорила, о чём не преминул мне сейчас сообщить… (повышает голос) в неуважительном тоне!
Никита. Я боялся, что у вас будут из-за нас неприятности.
Анна. Я руководила погружением, мне и отвечать. А ваша забота по меньшей мере оскорбительна.
Никита. Забота не может быть оскорбительной.
Анна. Следователь тоже так думает. Поэтому наклеил на меня ярлык «частное предпринимательство с целью наживы». Очень заботливо меня пожурил. И дальше не оставит своими заботами. (С издёвкой в голосе.) Будет укреплять трудовую дисциплину для улучшения экономики государства.
Никита. Негодяй!
Анна. Может, он и дальше пойдёт. Упечёт меня на нары…
Никита. Да будет вам. За это не сажают.
Анна (запальчиво). Сейчас всё может быть. Людей днём отлавливают по магазинам и кинотеатрам. Новое начальство – новые нравы. Андропов – начальник КГБ. Никита Бывший.
Анна. Бывших начальников КГБ не бывает.
Никита только вздохнул. Помолчали. Понимая, что сказала лишнее, Анна сменила тон.
Анна. Не я придумала эту плату. Она бытует с самого начала освоения методики. Простите меня, месье Лебрен, Просто с катушек сошла. Забудьте всё.
Никита. Да какой я месье Лебрен? Я Никита Бурцев, мне тридцать восемь лет. Я холост и значусь старшим инженером по добыче алмазов в посёлке Верный.
Анна. Верный? (Усмехается.) Это на краю земли?
Никита. Ещё дальше.
Анна. А как вы на погружение-то попали?
Никита. Я в отпуске. Четыре года не был в Москве. Отпуск мой бесконечен. Отчего же не погрузиться интеллигентному человеку?
Сверху спускается Дашина мать с чемоданом, за ней, тоже с чемоданом, идёт Елена. Входят Алексей и уже одетый в дублёнку Лысов. Последним входит Захар. Мать ставит чемодан рядом с Дашей и идёт за её пальто.
Захар. Ребята, кажется, это конец. Следователь уже машину по телефону вызвал. А может, глупо, что мы вот так… все… собрались. Работа есть работа. Можно переждать день и вернуться к занятиям.
Анна. Креста на вас нет!
Входит следователь.
Следователь. Прошу тишины. Мне только что позвонила судмедэксперт, уже знакомая вам Мария Христиановна. Позвольте огласить результаты судебно-медицинского вскрытия. Причиной смерти Евы Сергеевны Гофф явилось отравление снотворными препаратами группы барбитуратов.
Даша (выходит вперёд). А люминал… он тоже из группы бар… барбитуратов?
Мать (подходит к Даше с пальто). Идём, тебе не надо этого слушать.
Следователь. Очевидно, потрясённая смертью матери, покойная перепутала дозу снотворного. Сделала ли она это случайно или умышленно, мы теперь никогда не узнаем.
Даша (вырывается из рук матери, которая буквально всовывает её в пальто). Да оставь ты меня, мама! Всё было совсем не так! Я хочу, чтобы все знали. Это я…
Мать. Не слушайте её!
Даша (освобождаясь наконец от матери). Это по моей вине. Я бросила таблетки в стакан.
Елена. Господи…
Мать (бросается к следователю). Даша только одну таблетку бросила в стакан. Уверяю вас, Ева сама до этого снотворное принимала. А одна таблетка…
Даша. Две, мама, а может, три. Я не помню. Но это неважно. (Смотрит на Захара.) Я попала в яблочко.
Перепуганный Захар делает шаг к стулу, спотыкается о чей-то чемодан, почти падает.
Захар. Ужас какой! Вот ужас-то!
Алексей. Зачем ты это сделала?
Даша. Я хотела, чтоб Ева уснула. Здесь было так весело… (Долгая пауза. Даша стоит в центре, бессильно опустив руки; видно, что она очень по-взрослому устала – еле на ногах держится.)
Тихо звучит песня про Авиньонский мост.
Лысов (матери). Ничего вашей дочери не будет. Она несовершеннолетняя.
Анна. Что значит – не будет? Разве она мало наказана?
Никита берёт Анну за руку.
Никита. Позвольте мне не уезжать. Я должен сейчас быть с вами.
Анна. А разве мы уезжаем? (Горько.) Сейчас здесь начнётся новое следствие.
Елена. Только, пожалуйста, уведите отсюда детей.
