Бандиты ломились как лоси, им надо было положить на пол хозяев и вырубить телефон, прежде чем кто-то позвонит в полицию. Бородатый увидел в конце коридора меня, увидел пистолет, попытался затормозить, но не смог – его несло на ствол, и он не успевал развернуть свое ружье в коридоре. Крикнуть он тоже не успел – я открыл огонь.
Первые три попали в бородача и сбили его, он упал на второго, не давая ему вскинуть свое оружие, а через секунду и второй получил пулю. В коридоре с тесным потолком пистолетные выстрелы оглушили и ослепили меня, и я не успел достать третьего – он заскочил в комнату слева. Больше никого не было, я пошел вперед…
Эти двое были мертвы, в них попали все пули, что я выпустил, но вот дальше они меня не пускали, своими тушами перекрыв коридор. Что-то с этим надо было делать, быстро я пройти этот завал не мог, а в коридоре сам представлял уязвимую мишень и еще не знал, чем вооружен третий. Но третий сам решил проблему за меня – он начал выталкивать Маринку в коридор, а потом и сам показался.
– Убью! – крикнул он на турецком.
Это он зря – с расстояния двух шагов первой пулей я раздробил ему запястье, второй – попал в правый глаз. Зря это он…
Ночь на 19 сентября 2020 года
Стамбул
Управление криминальной полиции
– Значит, вы и есть Александр Баширов…
Комиссар криминальной полиции – он отрекомендовался как комиссар Хикмет – мне сразу не понравился. Объясню почему.
Турция, как и почти все южные страны, отличается от нас тем, что если у нас живут, чтобы работать, то у них работают, чтобы жить. Здесь очень мало людей, которые «горят на работе», зато полно тех, кому на работу наплевать и кто работает только для того, чтобы содержать семью. Трудоголизм тут есть, но он вынужденный – из-за маленьких зарплат и традиционно больших турецких семей. Но если турку дать выбор – больше времени проводить с семьей или зарабатывать очень много, больше, чем надо, но семью не видеть, – турок почти всегда выберет первое. Убиваться на работе тут никто не будет.
А вот этот комиссар, похоже, фанатик. Есть такие – обычно у них что-то произошло в детстве или напарника убили, и они клянутся мстить. И мстят. С ними не договориться, взятку не сунуть. Скорее они пойдут на нарушение закона ради того, чтобы правосудие в их понимании свершилось.
Плохо, что мной такой вот тип занялся. Очень плохо.
– Да, я и есть Александр Баширов, – сказал я, – только без шуток. В Солсбери я никогда не был, и фамилия у меня на одну букву отличается.
– А я вас искал. Вам не передали?
Я пожал плечами.
– На работе.
– Я несколько дней не был на работе.
– Почему?
Я снова пожал плечами:
– Устал, взял отпуск. Я работаю на себя, имею право.
– И что вы делали в отпуске?
– А вы не догадались? Отдыхал.
– С той женщиной.
– Значит, догадались.
– Вы христианин?
– Альхамдулиллах, я мусульманин.
Комиссар полиции недоверчиво смотрел на меня.
– Скажите девятую суру.
Нашел чем удивить. Я ведь и в самом деле мусульманин, с детства повторял ибадаты
[13] отца и деда. Что не помешало мне служить России, как служили дед и прадед. Прадед участвовал в ВОВ, брал Вену.
– Аллах и Его посланник отрекаются от тех язычников, с кем вы заключили союз.
О язычники! Странствуйте же по земле четыре месяца и знайте, что вы не ослабите тем самым Аллаха. Он опозорит безбожников и многобожников.
И объявит Аллах и Его посланник людям в день великого паломничества о том, что Он отрекается от многобожников, а также и Его посланник. Если вы покаетесь, то это – наилучшее для вас. Если же отвратитесь, то знайте, что вы не ослабите Его. О мусульмане! Обрадуйте же тех, которые не уверовали, мучительным наказанием.
Не трогайте только тех из многобожников, с которыми вы заключили союз, если они ни в чем пред вами его не нарушили и никому не помогали против вас. Доведите же до конца договор с ними, ибо Аллах любит богобоязненных.
А когда закончатся запретные месяцы, то убивайте многобожников и безбожников там, где их найдете, захватывайте их, осаждайте и ведите против них разведывательные маневры. А если покаются они, начнут совершать молитву и выплачивать закят, то оставьте их. Ведь Аллах – Всепрощающий, Всемилостивый.
– Достаточно…
Комиссар достал сигарету, но не закурил, просто сунул в рот.
– Где вы учили шариат? Вы читаете на арабском, не на нашем языке.
– В Казани. Там учат на арабском.
– Вы живете в Казани?
– Я там родился и вырос. Последние несколько лет я живу здесь. У меня гражданство. Право работы.
– Почему вы приехали в Стамбул?
– Чтобы делать бизнес.
– В Казани нельзя делать бизнес?
– Можно, но не так успешно. В Казани нет и двух миллионов жителей, а здесь – четырнадцать.
Комиссар сидел на столе, заставляя меня смотреть снизу вверх и пытаясь своей позой создать атмосферу психологического превосходства. Ну-ну… бача, там, где ты этому учился, там я преподавал.
– Вы уверены, что не было других причин переехать сюда?
– Каких, например?
– Например, желания скрыться от полиции. Мы сделали запрос.
Я в третий раз пожал плечами.
– Я ничего криминального не делал. Преступники те люди, что ворвались ко мне.
– И у вас под рукой оказался пистолет.
– Да. Законный, приобретенный легально.
– Сидите здесь.
Комиссар вышел из допросной, похожей на любую другую допросную в мире. Там его ждал инспектор Гюль с бумагами.
– Что накопал?
– Этот Баширов на самом деле легально здесь, получил гражданство. В качестве основания указал – желает изучать язык и не желает жить в куфарском государстве
[14]. Открыл здесь бизнес, как положено, нанял пять местных, деньги у него есть. Криминального рекорда нет, он ни по одному делу не проходил. Пистолет тоже легально купил сразу, как получил гражданство. По пистолету экспертизы пока нет, но ни по каким свежим делам он не проходит.
– Женщина?
– Марина Линько, гражданка Украины, здесь по годовой туристической визе, один раз продлевала. Права на работу у нее нет. Скорее всего, в клубе танцует и на панели подрабатывает. Обычная украинская проститутка.
