Еще Дмитракос владел местным футбольным клубом, а ФБР подозревало его в причастности к русской мафии. Но Греция отказывалась сотрудничать с американцами, потому что Дмитракос был третьим по состоятельности человеком, проживающим в Греции. Богаче наследников Онассиса, чтобы вы понимали…
– Чего сидим! – Василис Христидис, будущий православный священник, заглянул в аудиторию, где как раз малевали плакат. – Идем!
– Сейчас. Дорисуем только!
– Давайте живее! Автобусы не ждут!
С самого начала, как только «Спартак» в розыгрыше кубка УЕФА попал на греческий ФК «Салоники», знающие люди понимали: быть беде. Салоники – самый националистический город Греции, и футбол тут одна из икон.
Когда начали прибывать из России болельщики, их встречали надписи типа «Русским – смерть». Самих футболистов задержали на таможне, потом поселили в плохом отеле, а ночью под окнами местные болельщики, озверевшие от узо, ретины
[26] и шмали, включали громкую музыку и выкрикивали в мегафон угрозы.
Кстати, у местных «болел» в греческой футбольной тусовке были прозвища «цыгане» и «мусульмане». И отмороженнее их были только разве что «болелы» из АЕК
[27], которые были настолько отмороженными, что на домашнем стадионе был сектор для них, который был перекрыт решетками не только с фронта и по бокам, но и полностью сверху, как огромная тюремная камера! А во время игр он запирался.
Полиция не обращала внимания. Как объясняли полицейские – у них всегда так. Бывает и хуже намного.
И это было правдой.
За пару месяцев до этого
Афины, Греция
Афины. Белый город.
Половодье белых стен, раскинувшихся по холмам. Древние памятники, которые, по идее, должны напоминать, что именно отсюда начиналась западная цивилизация, но почему-то не вызывающие ничего, кроме жалости. Толпы китайских туристов – другие сюда уже не ездят – слишком опасно. Толпы нелегалов… арабы… негры… слоняются по улицам, сидят, регочут на своем языке, курят шмаль. По правилам ЕС нелегалы должны оставаться в первой стране ЕС, в которую они въехали – считается, что любая страна ЕС достаточно демократична и безопасна для того, чтобы в ней оставаться. Ага, особенно Греция с ее давней традицией кровавого противостояния правых и левых, долга в сто с лишним процентов ВВП и более чем тридцатипроцентной безработицей. Греки будут особенно рады, если у них нелегалы будут работу отнимать, особенно мусульманские нелегалы. Va bene.
Греция в чем-то очень сильно похожа на постсоветское пространство. Многое бесплатно, например медицина. Образование бесплатное, со стипендией и даже с трехразовой бесплатной кормежкой. Но идешь на прием к врачу – бери с собой факелаки – конвертик. Благодарность. Если тебе надо порешать важный вопрос с чиновником – тебе поможет миса. Миса – это та же факелаки, но которая не влезает в конвертик, понимаете, да?
Но чем Греция отличается от постсоветского пространства – так это тем, что в стране полно молодых, хорошо организованных и индоктринированных отморозков. Кто-то крайне левый, кто-то крайне правый, но жечь и убивать готов каждый, только повод дай.
Белый «Мерседес‐600», бронированный, свернул в обшарпанный, как и все здания Центра, двор, испачканный многочисленными граффити, остановился. Микроавтобус «Мерседес», в котором сидела группа вооруженных бойцов, перекрыл выезд…
– Мистер Константин Дмитракос…
Окна на третьем этаже неприметного здания были открыты, из них доносились шум и вонь огромного города… в Афинах жить с открытыми окнами невозможно, рак легких заработаешь. Сам кабинет был довольно большой, обставлен без претензий – столы, стулья. Когда-то он принадлежал, как и все здание, греческим спецслужбам, но потом Греция вступила в ЕС, спецслужбам урезали финансирование, и греки отсюда ушли. Теперь это здание принадлежало НАТО, оно то пустовало, то принимало каких-то подозрительных людей, проводивших в нем свои подозрительные встречи. Греки их не отслеживали – задолжали столько, что суверенитет фактически утратили. Страной управляли международные кредиторы.
– Что я здесь делаю? – спросил Дмитракос.
– Сидите и слушаете меня, – живо отреагировал довольно молодой, белобрысый, невысокий человек с располагающей улыбкой продавца недорогих страховок.
– И почему я должен вас слушать?
– Ну… для начала мне просто хотелось с вами познакомиться. Вы в каком-то смысле человек легендарный, мистер Дмитракос. Вор в законе и одновременно член политсовета «Единой России». И уехали вовремя, в отличие от Ходорковского.
– Я не вор в законе и никогда им не был.
– Ну да, конечно. Вы же отказались в девяносто восьмом. Можно полюбопытствовать, почему?
– Зачем это мне? Говорите, что нужно, иначе я встану и уйду.
– Я бы хотел помочь вам. Вот, посмотрите…
Дмитракос, человек довольно благообразной внешности, с которой не вязались его прошлое и его настоящее, обильно политое кровью врагов, начал перебирать бумаги. На лице его отразилось раздражение.
– Это что еще за дерьмо?
– Американская прокуратура ведет расследование, связанное с так называемым «Братским кругом» – русским мафиозным объединением. Ворами в законе. Сейчас кто-то назвал им ваше имя. Боюсь, это может закончиться блокировкой счетов и международным ордером на арест.
– Расскажите это моим адвокатам.
Белобрысый картинно вздохнул.
– Боюсь, вы не понимаете, мистер Дмитракос. Американская правоохранительная и судебная система достаточно недемократична, она политически ангажирована и выполняет политический и социальный заказ. Если политики приняли решение искоренить русскую мафию – они это сделают, и плевать на закон. Вас просто никто не будет слушать.
