Только сбоку почему-то не линия грязных сугробов, а отбойник моста…
Тише…
Души на крыше
Медленно дышат,
Перед прыжком
Слышу…
Все твои мысли
То, что нам близко,
Всё кувырком
Как…
Проще сказать
Не растерять,
Не разорвать
Мы…
Здесь на века…
Словно река,
Словно слова
Молитвы…
Мелькнула мысль – за все надо платить. Только ничего, кроме своей жизни и жизней тех, кто шел со мной, у меня в оплату не было…
Террористы уже понимали, что они прорвались. Прорвались, несмотря ни на что…
С азиатской части кордон был намного слабее, там мост прикрывала всего лишь полиция, и то немного. Один из полицейских показал, проезжай.
Он начал объезжать… и тут что-то произошло…
Наперерез автобусу бросились полицейские, один с ружьем, другой с автоматом. Они прицелились в него, он остановил автобус.
– Стоять!
– Что происходит?!
– Выходи из автобуса!
– Но что случилось, помилуй Аллах?!
– Приказано тебя задержать. У тебя в автобусе террористы.
– Но тут только дети!
Полицейские и сами это видели… им было не по себе. Один наставил на водителя ружье и прорычал:
– Все равно выходи! Мы обыщем автобус!
Вахид Тюркачи повернулся:
– Дети, выходим. Не торопитесь…
Выходили дети… один за другим. Мальчишки. И с каждым выходящим – решимость полицейских таяла, как снег на солнце.
– Вот и всё, – сказал водитель, – здесь нет террористов, только дети…
Подбежали еще двое полицейских, один был начальником:
– Что тут?
– Тут только дети.
– Эти идиоты что-то опять напутали.
Полицейский начальник осмотрел группу детей, в сердцах выругался.
– Проверь багажник и отпусти.
– Аллаху Акбар! – громко выкрикнул Тюркачи.
И все подростки разом бросились на полицейских.
Юных бойцов Джайш-аль-Кадр обучали искусству группового боя. Это редкое знание, оно когда-то давно было известно, групповому бою обучались римские воины и турецкие янычары… кстати говоря, первые отряды спецназа ГРУ тоже его изучали… у русских его разновидность осталась со времен драк деревня на деревню, женатые против неженатых – сами эти драки, кстати, имели глубокий прикладной смысл. Но потом все стали изучать карате…
К несчастью, среди исламских экстремистов был и тот, кому дед передал секреты группового боя, практиковавшегося янычарами.
Один бросается в ноги, другой перехватывает оружие, третий – ножом по горлу. Вот и всё.
Полицейский начальник струсил, побежал, даже не пытаясь стрелять – и его расстреляли в спину. Сразу его не атаковали, потому что у него не было автомата.
Вахид Тюркачи посмотрел назад и увидел фургон, который ехал оттуда же, откуда приехали они. Синий.
Полиция.
Фургон остановился и перекрыл дорогу.
Впереди снова появилась очередь машин… турки проверяли тех, кто успел въехать на мост, но не успел с него съехать. Я увидел зад автобуса… белого. Он стоял на нашей полосе там, где заграждения и будки тех, кто берет плату за проезд. И там что-то происходило.
Потом я увидел человека… бегущего человека.
– Приготовились!
Я развернул машину так, что она перекрыла полосу движения, отрезав автобусу путь назад. Не слишком препятствие… но хоть что-то.
По нам не стреляли, но что-то там точно происходило. От стоявших в очереди машин бежали водители.
– Пошли! Прикрываемся машинами…
О чем я тогда думал? Да ни о чем не думал. А ведь татары рассудительные. Я как-то слышал от марийца – мы сначала бросаемся делать, потом думаем, а вы сначала думаете, потом делаете…
Щаз…
Уже во время боя мысль пришла – до того, как меня контузило. Если террористы откроют баллоны сейчас, жертв будет на порядок меньше. Это мост, здесь всегда сильные ветра. Погибнем только мы, те полицейские и люди в машинах ближе к эпицентру. Большую часть отравляющего вещества сдует в Босфор и развеет ветром до безопасной концентрации.
Как потом оказалось – мы едва успели.
Террористам – а дети и были террористами – надо было только оттащить в сторону грузовик, перегородивший дорогу… жандармы с той стороны были уже мертвы. Но они убили водителя и не могли найти ключи…
Сейчас пацаны уже вскрыли тайник в автобусе и спешно доставали свое оружие. Пистолеты-пулеметы со скорострельностью пятнадцать выстрелов в секунду. Они были достаточно легкими, устойчивыми при стрельбе и не давали такой отдачи, как «калашниковы». И в отличие от «АК» на близком расстоянии не ранили, а убивали наповал. Техники Исламского государства выбрали для своих «львят» именно это оружие – местные копии МР5 К. К ним подобрали полицейские патроны, запрещенные Гаагской конвенцией, но разрешенные для полицейских операций, почти разрывные…
– Такбир! – крикнул кто-то.
– Аллаху Акбар! – отозвались в разных местах.
В десятке машин от начала очереди, от шлагбаумов и автобуса, стоял большой американский пикап, используемый тут как легкий грузовик. Я перебежал к нему, там стоял Ваха, он целился стоя, но не стрелял. Я хлопнул его по плечу, чтобы он знал, что сзади свой, встал за ним. Чеченцы перебегали за машинами, выбирая позиции, но это было не так просто. Три полосы в одном направлении, минус пустая выделенка для автобусов – две. Не так много позиций для стрельбы.
Я никак не мог понять, почему ни Ваха, ни другие чеченцы не стреляют. У меня на винтовке помимо коллиматора была тактическая лупа-увеличитель, можно было работать как с оптическим прицелом малой кратности. Я перекинул ее в боевое положение, прицелился с плеча Вахи – мне надо было видеть, что там происходит.
И я увидел. Автобус стоял кормой к нам – большой, двухпалубный, междугородный. Снизу люки багажного отделения были открыты настежь, и там кто-то суетился… я сначала не понял, что происходит вообще. Мелькнула мысль – это вообще кто, почему они такие мелкие… даже сирийцы пусть в среднем немного ниже нас ростом, но не настолько же! Но почти сразу обожгла мысль – дети. Подростки.
Что было делать – я не знал, не понимал, что они вообще делают. Там больше половины и видно не было, машины мешали. Дошло только тогда, когда один из подростков выпрямился во весь рост… я увидел, что у него в руках автомат.
– Да стреляй же!
