— У тебя жар. Тебе плохо? — Завтра пройдет, — Юля осторожно отодвинулась.
— Лена сказала, что это не шутки, можно попасть на операционный стол, — серьезно проговорил он, внимательно вглядываясь в ее лицо. — Ребенок не справится, так и будет плакать, а мы его смесью травить будем, да? — Половина детей на планете получают смесь, — снова отворачиваясь, сквозь слезы произнесла девушка.
— А у нашего пусть все будет по-другому, — возразил Саша, медленно разворачивая ее к себе. Опустился на стул, оказавшись на уровне ее груди, спустил тонкую бретельку на нее ночнушке.
— Что…ты делаешь? — дрожащим голосом спросила она, намереваясь вернуть бретель на прежнее место, но Степнов уверенно отвел ее руки в сторону.
— Давай, я помогу, — спокойно произнес он.
— С ума сошел?! — девушка смотрела на него широко распахнутыми глазами, полными недоумения и страха. Что он собрался делать?! Она невольно попятилась назад и тут же снова оказалась притянутой его крепкими руками обратно.
Одной рукой обнимая девушку за талию и не давая ей отстраниться, другой он уверенным движением спустил вниз одну сторону верха ночнушки. Юля обеими руками упиралась ему в плечи, изо всех сил пытаясь высвободиться из его хватки.
— Саша! — от бессилия из ее глаз покатились слезы.
— Я хочу помочь. Не бойся.
Не обращая внимания ни на ее слезы, ни на тщетные попытки вырваться, рукой он обхватил грудь и осторожно дотронулся губами до напрягшегося соска. Юле показалось, что она просто потеряет сознание — от страха и непонимания того, что он делает, от стыда, что он видит ее такой и от жуткой боли, резью отдающей внутри при каждом касании его руки или движении губ. Понимая, что сопротивление бесполезно, она лишь вцепилась рукой в спинку стула и до крови закусила губу.
Мягкими и массирующими движениями рукой Саша помогал себе, чувствуя, как каменная поначалу грудь смягчается, а поток молозива становится обильнее.
Наконец, и вторая грудь стала заметно мягче, зато в штанах становилось все теснее. Пора было остановиться, а еще лучше принять холодный душ. Резко отстранившись, Саша взглянул на нее затуманенным взглядом, затем быстро поднялся и вышел из кухни. В ванной зашумела вода.
Юля продолжала стоять на том же месте, по-прежнему сжимая рукой спинку стула и глотая соленые слезы. Как-то это было неожиданно все. Но заметно стало легче: грудь стала мягкой, напряжение ушло, и лишь там, где касались его пальцы, кожа горела огнем. Немного упокоившись и взяв себя в руки, девушка попробовала сцедить немного молока. Увидев, как тут же появилось несколько капель, она с облегчением вздохнула. Слава богу, теперь и смесь не понадобится.
Под утро Юля с умилением смотрела на малыша, который жадно приложился к груди, дотрагиваясь до нее своими крохотными пальчиками, и вскоре закрыл глазки, медленно погружаясь в сон. Как мало ему нужно для счастья — получить желанное молоко и чувствовать тепло мамы, и вот он уже сладко спит. А как плакал вчера! Сердце кровью обливалось. Если бы не Саша… Вспоминать об этом было стыдно, но, тем не менее, следовало признать, что без его помощи она бы не справилась.
Оказалось, выносить и родить не самое сложное, самое трудное еще впереди, и не будь Саши рядом, Юля не представляла, что было бы. Она столького не знает, не умеет. Совсем недавно она и слышать ничего не хотела о том, чтобы опер имел хоть какое-то отношение к ее жизни и жизни ее ребенка, убеждая себя, что он никогда не сможет стать для нее опорой, однако за эти месяцы ему удалось доказать обратное. Уверенно и безапелляционно он принимал за нее решения, за мгновение находил выход из любой ситуации, и постепенно действительно стал «стеной», за которой можно было спрятаться от окружающего мира. И эти мысли пугали ее все больше…
* * *
Утром, уходя, Степнов не удержался и заглянул в приоткрытую дверь ее комнаты. Девушка сладко спала, лежа на животе и обняв руками подушку, привычно сбросив во сне одеяло. Малыш сопел в кроватке, раскинув крохотные ручки в разные стороны и смешно морща во сне носик.
Стараясь двигаться осторожно, чтобы ненароком не задеть что-нибудь и не разбудить спящих, Саша вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.
Нет, так не пойдет, эта квартира слишком тесная для троих. Пора переезжать к нему. Всем троим.
День для Степнова пролетел быстро — все текущие вопросы решались быстро и легко, у него как будто открылось «второе дыхание», и мрачные мысли уже не одолевали с такой силой как раньше. Главное, держать голову и сердце холодными, не позволяя ненависти к Бесу и его защитнику — Шведову опалять душу огнем. И мысли о Юле и Даньке действовали на него отрезвляюще, как студеная вода в жаркий день.
Но необходимые шаги он все-таки предпринял — начал сбор информации о Вадиме Никифорове в надежде найти ниточки, связывающие того с Мельниховским-младшим, и узнать, мог ли он в чем-то ошибаться насчет участия последнего в судьбе Вики.
Пробив по базе о семье Никифорова Вадима Михайловича, Саша узнал, что у того есть старший брат Никита, а изучив социальные сети и инстаграм, выяснил, что Никита является студентом колледжа бизнеса в достаточно крупном городе в США. Внимательно рассмотрев фотографии на страницах, группы и друзей Никифорова, потратив на это кучу времени, Степнов наконец-то нашел то, что искал. Как гласила надпись к одному из фото, Никифоров Никита отмечал день рождения в ночном клубе, и среди его гостей Саша заметил знакомое лицо — Бес. Пазл почти сложился. Еще один шаг сделан.
Закрыв кабинет на ключ, он достал бутылку коньяка, намереваясь сделать глоток прямо из горла, и передумал. Лучше быстрее закончить срочные, не терпящие отлагательств, дела и поехать домой. К Юле, к Даньке. Туда, где можно отдохнуть душой.
В девятом часу вечера, входя в квартиру, парень услышал, как Юля, находясь в комнате с малышом, сказала чуть слышно: «Папа пришел». Наверно именно в этот момент он, наконец, в полной мере осознал то, что эти слова действительно относятся к нему. Сколько же ролей примеряла на него жизнь — от обычного оперативника до главопера, жесткого и циничного начальника «волков», собирающего дань и отдающего приказы, порой решающих чью-то судьбу. Но эта роль, роль отца, была самой невероятной.
Несколько секунд спустя Юля появилась в холле с ребенком на руках. Саше показалось, что он снова вернулся в то время, когда приходил в родительский дом, и навстречу ему сразу выбегала Вика, а мама неизменно хлопотала на кухне, выглядывая в прихожую с полотенцем в руках и сообщая, что ужин почти готов. Там его всегда ждали.
Господи, кажется, это было так давно. Мама, мамочка… Она ведь даже предположить не могла, насколько скоро могла бы стать «бабулей», а Вика — молоденькой «тетей», которая, он был уверен, просто обожала бы своего племянника. Не соверши она самоубийство, возможно, благодаря возне с малышом и смогла бы хоть немного забыться, отвлечься, жить дальше. Хотя, не случись того, что случилось, вряд ли он был бы сейчас рядом с Юлей, и Даньки, может, и не существовало бы вообще.
