— Ну, что, смотрю, ты тут уже обустроилась, — оглядев Юлину комнату, с улыбкой заметила Лена. Данька, утомленный процедурой крещения и дорогой, крепко уснул, едва его переодели и положили в кроватку.
— Саша нам свою комнату отдал, сам в гостевую переехал, — немного смущенно произнесла Юля и, пытаясь скрыть свое смятение, принялась складывать стопкой детскую одежду, снятую с сушки.
— Вы прямо как семья уже. Я же говорю, он все для тебя сделает, — кивнула подруга, от которой не укрылся легкий румянец, коснувшийся щек девушки при упоминании Саши.
Лена и во время крестин с удовольствием отмечала некие подвижки в их отношениях — то, как они стояли рядом, слегка соприкасаясь плечами, и тихо переговаривались, спокойно и открыто глядя друг на друга.
— Лен, — отложив распашонки в сторону и повернувшись к ней, тихо позвала Юля.
— Что? — тут же отозвалась та, готовая выслушать.
— Мне кажется, я с ума схожу, — девушка медленно опустилась на край постели и сбивчиво проговорила: — Я все время о нем думаю. Жду его прихода…
Юля замолчала, от волнения не в силах признаться подруге, что ловила каждый взгляд Саши, каждое слово, таяла от каждого его прикосновения. И уже давно пыталась представить себе, что будет (а в том, что это будет, она уже не сомневалась), когда он решится зайти дальше объятий и поцелуев. Знала, что противиться этому не станет, и ждала, ждала… В те ночные минуты, когда Данечка уже крепко спал в кроватке, а она непроизвольно прислушивалась к тому, когда повернется ключ в замке, и Саша осторожно войдет в квартиру, стараясь не нарушить их сон, Юля представляла себе, каково это — принадлежать ему, делить с ним постель. И, кажется, даже физически ощущала его губы, скользившие по ее коже, тут же покрывающейся мурашками от его теплого дыхания, и его руки, крепко, но в тоже время нежно, сжимающие ее талию, бедра, грудь. А перед глазами снова и снова всплывали воспоминания о том вечере в ее кухне, когда он осторожно прикасался губами к соску, помогая расцедить ей грудь, и от этих мыслей начинала кружиться голова.
От разыгравшегося воображения ее дыхание учащалось, щеки горели огнем, а где-то в глубине тела пробегали легкие, незнакомые и такие приятные судороги. Но тут же неожиданно появлялась мысль о том, что все это может быть совсем не так, как она себе представляет — красиво и чувственно, а так же, как это уже когда-то было — бездушно, грубо, болезненно. И Юля уже сомневалась, хочет она этого или нет.
— Ну, так это же хорошо, — улыбнулась Лена, глядя в ее широко распахнутые глаза, отражавшие и страх, и радость одновременно.
— Что же хорошего? Я не должна этого чувствовать. Не к нему, по крайней мере, — Юля отвела взгляд. — Но это сильнее меня. Он изменился, стал совсем другим.
Ну, почему он не был таким с самого начала? — Не забивай себе голову ненужными переживаниями. Хватит с тебя страданий.
Радуйся, что и в твоей жизни, наконец, наступила белая полоса. Не забывай, все что ни делается, все к лучшему. Прислушивайся к себе, и все будет просто замечательно, я уверена. Саша на тебя таким глазами смотрит. Пойдем, нужно отметить столь важное событие в жизни вашего сына.
Небольшое торжественное чаепитие не затянулось надолго. Ровно настолько, насколько позволил виновник торжества, голодным криком напомнивший маме о необходимости покормить и его. Девушки вновь скрылись в комнате, оставив мужчин беседовать на свои, мужские темы за бутылкой горячительного. А поговорить им было о чем. Прикрыв дверь на кухню, Степнов приступил к тому, о чем ему уже давно не терпелось поделиться с другом и коллегой.
— Ты не представляешь, какой бизнес нам предложил крышевать Мельних- младший, — стоя в проеме двери на лоджию и глубоко затягиваясь сигаретой, начал Саша. — Совсем охренел, урод! Ты про БДСМ слышал? — и на неуверенный кивок Влада продолжил: — Ну, так вот, эта мразь предлагает снимать видеоролики на эту тему. Извращения всякие, одним словом. Видел я один. Не до конца, правда, но видел. Только, я думаю, что там не только БДСМ-секс, а кое-что и похуже будет. Тех убитых шлюх помнишь? Помнишь, от чего они скончались? — Да-а, — вспоминая все детали, протянул Влад. — Можно сказать, затрахали до смерти. А причем тут …? — А притом, — не отводя от него прямого взгляда, быстро произнес Саша, — что это дело рук Беса.
— Но … как… — А вот так! — резкими движениями Саша затушил окурок и присел за стол. — Я тебе больше скажу, — разлив спиртное и не глядя на Влада, он залпом опрокинул стопку: — Это Бес. И шлюх тех, и Вику.
Влад так и не успел притронуться к выпивке, недоуменно уставившись на Степнова и отказываясь верить в услышанное.
— В смысле, Вику? — медленно переспросил он.
— Влад, не тормози! В каком смысле? В прямом! — Саша налил себе еще одну стопку и также залпом выпил, закусив кружком колбасы.
На кухне на несколько мгновений повисла тишина, лишь за закрытой дверью слышался неясный разговор и смех девушек в комнате. Влад прокручивал в голове минувшие события, сопоставляя все известные ему факты, и пытался собрать воедино всю картинку. Саша снова закурил сигарету, стараясь успокоить разыгравшиеся нервы.
— Ты уверен? — внимательно взглянув на Степнова, все также недоумевающе проговорил опер.
— На все сто! — кивнул тот, нервно делая затяжку за затяжкой.
— Тогда я удивлен, что Бес все еще жив, — опрокинув свою стопку, заметил Влад.
— Я тоже, — зло усмехнулся Саша. — Сам не знаю, почему эта гнида все еще дышит. Хотя, нет, знаю, — он мотнул головой в сторону комнаты, — благодаря ей…
им…
Ну, да, Влад прекрасно помнил, как в тот день, когда родился маленький Данька, на тот момент пока еще начальник оперов пытался заглушить откровения алкоголем, как и сейчас. Тогда же и обмолвился, что ему намекнули об его «Ахиллесовой пяте». Правда, он не сказал, кто были эти таинственные «самоубийцы». Зато теперь стали понятны все последующие после того разговора двухмесячной давности поступки Саши, включая и снятие наружки с клубов, и быстрое закрытие тех дел.
— Но ты же этого так не оставишь? — немного помолчав, уточнил опер.
Степнов качнул головой, а в глазах зажегся нехороший огонек: — Сам сдохну, а его убью, — произнес он с мрачной решимостью. — Давно бы это сделал, но проблема в том, что этот урод даже в сортир без охраны не ходит! Но ничего, я что-нибудь придумаю…
***
— Константин Николаич, дорогой, выручай! Во взволнованном голосе Мельниховского-старшего Шведов впервые за все время их знакомства уловил истерические нотки. Да и то, как себя вел прежде всегда уравновешенный Равиль, доказывало, что дело, видимо, серьезное. Он постоянно вытирал лоб и шею платком, нервно сглатывал.
«Никак тебе Степнов встал как кость в горле!», — с каким-то внутренним удовлетворением подумал про себя полковник. Что ж, хорошую он себе смену подготовил, не то что мелкая дворовая шваль боится и дрожит, даже сам Равиль Мельниховский трепещет.
