— Ну, так, наши все знают, что ты ее в архиве тогда, — и, помолчав, добавил: — А ты, значит, знал, что у нее есть парень и все равно ее… Ну, ты и… — Чего? — начал заводиться Саша. — Твое, вообще, какое дело? — Дело, конечно, не мое, но… Зачем ты так с ней? — Слушай, а что ты за нее так впрягаешься? Кто она тебе? — скривился Степнов.
— Да никто. Просто девчонка серьезная, нормальная. Не какая-то там, — пожал плечами Влад и усмехнулся: — А что, обязательно, нужно иметь кого-то, кто мог бы за тебя заступиться, чтобы тебя всякие уроды не трогали? — Что ты сказал? — отбросив ручку на стол, Саша резко поднялся с места и ринулся в сторону своего опера, однако тот по-прежнему спокойно смотрел на него.
— У меня никогда не было к тебе претензий как к начальнику. Ты всегда прикрывал наши спины, и мы, безусловно, ответили бы тем же, — сказал парень, продолжая открыто смотреть главоперу в глаза, в то время как тот стоял напротив, сжимая кулаки. — Но я никогда не понимал той излишней жестокости, которую ты стараешься проявить во всем, в чем только можешь. Ладно, барыги, ладно наркоши, отморозки, хулиганье. Но с ней ты перегнул палку, тебе не кажется? — Учить меня будешь? — зло проговорил Степнов, с ненавистью глядя на Влада.
— Когда ты признался в убийстве того ублюдка, я решил, что ты поступил правильно, и что нужно вытащить тебя. Это я вызванивал Шведова, пока не поздно было что-то сделать, пока следак еще не накатал на тебя протокол. И глядя на то, как ты сидишь возле сестры, мне казалось, что я ошибался насчет тебя, что есть у тебя сердце. А сейчас, думаю, нет. Пусто там внутри.
Степнов слушал Влада и понимал, что тот прав. Прав абсолютно во всем. Он заигрался во вседозволенность. Но он не мог позволить, чтобы тот догадался, что он давно проклинал себя за содеянное и за бравадой пытался скрыть то смятение и хаос, которые творились в душе.
— По сути, кто ты без этой власти, которой наделил тебя Шведов? Без своей должности, ксивы? Кто ты без всего этого? — глядя ему в глаза, продолжал Влад, видя, как в глазах начальника плещется ненависть, и понимая, что тот уже на взводе, но уже не мог остановиться, произнося то, что давно хотел сказать, но не решался. Скорее всего, после этих слов Степнов позаботится об его увольнении, но ему было плевать. Если не уволят, он сам напишет заявление. Он больше не намерен работать под предводительством этого отморозка. — В чем смысл твоей жизни? Выбивание денег из тех, кто пытается поднять свой бизнес в этом районе? Крышевание ночных клубов? Шалавы? — Слышь, философ хренов, сеанс психоанализа решил мне устроить? — схватив парня за ворот куртки, сквозь зубы зло проговорил Саша.
— Согласись, с шалавами-то проще найти общий язык, чем с нормальной девчонкой? Нормальная рядом с тобой долго не выдержит. Да тебе это и не нужно. Ты одиночка и тебе это нравится, — не обращая внимания на его ярость, говорил тот. — И тебе плевать, что случись с тобой что-то, никто не будет плакать на твоей могиле. Только ты и другим людям ломаешь жизнь…
— Заткнись, — прошипел Степнов, не в силах слушать это.
— Тебе же пофиг на то, что с ней стало. Для тебя не было разницы: или шлюху отодрать, которая стерпит, переживет и забудет, или нормальную девчонку заставить. Просто потому, что захотел, — невесело усмехнулся Влад. — Мужики тогда спорили, что ты уложишь ее в койку. Но не так. Не силой. Думали, будешь действовать, как обычно — цветы, рестораны, дорогие побрякушки, и она сама падет к твоим ногам. Только она оказалась другой, и ты ей был не нужен.
Вместе со своими деньгами. И твоя должность была по барабану. Ее ошибка в том, что она слишком поздно поняла, на что ты способен.
— От меня ты что хочешь? Чтобы я женился на ней, что ли? — оскалился Степнов, глядя ему в глаза и по-прежнему сжимая его ворот. — У нее парень есть, пусть к нему и обратится.
— Нет у нее парня, — помолчав и отвечая ему таким же прямым взглядом, покачал головой опер.
— А что так? — с холодной усмешкой произнес Саша, все еще пытаясь играть безразличие, хотя все в душе дрожало и падало куда-то вниз. И, пересилив себя, добавил: — Бросил? — Умер, — ответил Влад.
От неожиданности Степнов медленно разжал руки и отступил на шаг назад.
Опер, не сказав больше ни слова, резко развернулся и вышел из кабинета.
* * *
После ухода опера Юля вернулась в кабинет и продолжила работу, но не прошло и часа, как едва заметная боль внизу живота усилилась довольно ощутимо.
Видимо, сказалось волнение, которое она испытала, услышав о том, что ее ждет кто-то из Мневников. До конца рабочего дня оставалось совсем немного времени, и, с трудом пережив эти минуты, показавшиеся вечностью, девушка стала собираться домой.
Татьяна смотрела на нее с интересом, Светлана Викторовна — с жалостью, и от этих взглядов хотелось провалиться сквозь землю. Наверняка, они уже обо всем догадались. Скоро и Ольге Александровне все станет известно, придется отвечать на вопросы, которые будут выворачивать душу наизнанку, а учитывая беспардонность и напористость главбухши, пережить их будет тяжело.
Добравшись до дома, Юля скинула одежду и легла в постель, надеясь, что боль пройдет. И едва закрыв глаза, сама не заметила, как заснула, а проснулась, когда за окном уже было темно, и часы показывали второй час ночи.
Поднявшись с кровати, она снова ощутила неприятную тянущую боль внизу живота, но постаралась отогнать от себя тревожные мысли. Медленно пройдя на кухню, заварила себе чай и осторожно присела на диван.
Нужно было успокоиться. Ее организм устал бояться, все время быть на взводе.
Степнов уже и думать про нее забыл, а она чуть не потеряла сознание, едва услышав упоминание Мневников. Пообещав себе и малышу, что отныне будет спокойнее, Юля выпила чай и даже заставила себя съесть печенье, после чего снова пошла спать.
* * *
Умер? В последний раз, когда он его видел — тогда, возле клуба — парень был жив, здоров. Ну, или почти здоров. Кажется, на его пальцах была кровь. Ну, ударился же о стену, вроде и не сильно. Черт…
Взяв куртку и закрыв кабинет, Саша вышел из отдела. На улице накрапывал дождь, серое небо полностью заволокли тучи, деревья чуть колыхались от порывов ветра, выскочившего откуда-то из-за угла.
В отделе того района, где жила Юля, работал его однокурсник по школе милиции, только в отличие от Саши, тот по-прежнему был обычным оперативником. В этот вечер парень как раз был на дежурстве, которое выдалось спокойным, и приезд давнего приятеля его весьма обрадовал. После вступительной части из вопросов о жизни-семье-работе Степнов плавно перешел к интересующему его вопросу: ему нужны были сводки за вечер, когда был предполагаемый выезд в клуб, где работал парень Юли. Он не мог вспомнить точное число, лишь то, что это было где-то в конце мая.
— А, знаешь, я вспомнил этот вызов, — неожиданно проговорил опер, в то время как Саша перелистывал подшивки за тот месяц.
Степнов медленно поднял глаза на приятеля.
