— Ты что? — наконец с трудом выговорил Степнов, словно вынырнув из сна, и, оторвав взгляд от часто вздымающейся груди в открывшемся вырезе одежды, опустил глаза чуть ниже и только сейчас заметил, как округлился ее живот под обтягивающей тканью трикотажной кофточки.
— Да я уже на все согласна, лишь бы ты оставил меня в покое! — прокричала Юля ему в лицо, продолжая со злостью бороться с пуговицами. А в голосе уже отчетливо слышались слезы.
— Перестань! — громко сказал Саша, схватив ее за запястья, чтобы она не расстегивала одежду. И это прикосновение вызвало новую волну воспоминаний.
Как он держал ее руки, чтобы она его не отталкивала и не мешала. — Юля! Ну, что ты делаешь?! Я говорил с врачом, он запретил тебе… нервничать, напрягаться…
Вздрогнув от его прикосновения, словно от раскаленного огня, Юля взглянула на его руки на своих запястьях, и парень тут же разжал пальцы.
— Господи, и это говоришь мне ты! Ты! Да меня от одного взгляда на тебя в дрожь бросает! — она была близка к самой настоящей истерике. — Ты не понимаешь?! Меня тошнит от тебя! Тошнит! Уйди, я прошу тебя! — отвернувшись от него, она закрыла лицо руками и расплакалась, громко всхлипывая.
Немного постояв на месте, Саша развернулся и направился к двери, щелкнул замками, и наконец, стало тихо.
Вытирая слезы тыльной стороной ладони, Юля подошла к окну, осторожно отодвинула занавеску — Степнов как раз подходил к машине. На ходу прикурил и сел в салон, после чего автомобиль резко сорвался с места и выехал со двора.
Может, все же дошло до него, что она не намерена терпеть его присутствие в своей жизни и своей квартире? Хотя судя по тому, что ключей нигде не наблюдалось, вряд ли. Он вернется…
Его машина уже давно скрылась за поворотом, а она так и стояла возле окна, бессмысленно уставившись куда-то в одну точку, пытаясь представить себе, что этот человек теперь будет жить в ее квартире, что ей все время придется видеть его перед глазами. Нет, это невозможно…
Теперь все здесь казалось не так. И белье, развешенное в ванной, которое попадется ему на глаза, и ее домашняя одежда — платьица, маечки, шортики — казались ей слишком короткими и открытыми. А, главное, где он вообще собирается спать? С ней в одной комнате?! Уеду, пронеслось у нее в голове. Как только выйду в декрет, сразу же уеду домой! Ни дня не останусь! От всех этих переживаний снова начал поднывать низ живота. Юля вспомнила, что нужно принять таблетку, и направилась в кухню, чтобы налить воды.
Проходя мимо зеркала, мельком взглянув на свое отражение, остановилась. Она только сейчас увидела, как стал заметен живот. Кажется, еще неделю назад ничто внешне не выдавало ее положения, и в больнице под свободной ночнушкой живота не было видно. Она осторожно приложила ладонь к уже заметной выпуклости, и в этот же момент ее словно окатило ледяной водой.
Господи, ну зачем она устроила ему эту провокацию с раздеванием? Это было опрометчиво и очень опасно. А если бы он решил воспользоваться ситуацией? Если бы не остановил ее, когда она начала раздеваться? Она давно уже поняла — если он чего-то захотел, то не остановится, пока не добьется своего. Если бы «в процессе» она решила отказаться, то все могло закончиться плачевно. У нее на лице, все равно, было бы написано то отвращение, которое она к нему испытывает. Вряд ли бы это привело его в восторг. Лишь еще больше бы разозлило, что, в конечном итоге, могло спровоцировать его на грубость. И чем все это могло закончиться? Ну, ясно чем — снова больницей и на этот раз уже чисткой! Она невольно добилась бы этого собственной глупостью.
Переодевшись в домашнее платье и приняв лекарство, Юля вернулась в комнату и легла на кровать. Тишина квартиры давила, каждый звук казался оглушающим — гул холодильника на кухне, хлопок соседской двери, визг тормозов за окном.
Казалось, что вот-вот дверь откроется, и на пороге снова возникнет он.
Когда прислушиваться надоело, а нервы были уже на пределе, Юля включила телевизор. Следующий час она изо всех сил прислушивалась к вещанию диктора новостной передачи, пыталась вникнуть в смысл какой-то мыльной драмы и даже внимательно смотрела рекламу. В конце концов, усталость взяла свое, и ей удалось задремать. Веки налились тяжестью, а в голове пронеслось: «Может, он привезет лекарства и уедет?».
Однако проснувшись через пару часов, она поняла, что Степнов уже вернулся и никуда уезжать, видимо, не собирается. Юля лежала на постели и смотрела в окно на спускающиеся сумерки. Ей хотелось подольше оттянуть момент встречи с ним, хотя и понимала, что этого не избежать.
В какой-то момент он появился в проеме приоткрытой двери в комнату. Еще не до конца придя в себя после сна и немного испугавшись его внезапного появления, Юля села на кровати, обхватив колени руками.
— Проснулась? — спросил он и, не дожидаясь ответа, сказал серьезно: — Пойдем ужинать.
Она медленно опустила взгляд на его руки, и ее охватило чувство сумасшедшей нереальности происходящего. Наглый, жесткий опер, привыкший сжимать в руках пистолет, сейчас держал в руке полотенце, а на его широкую грудь поверх футболки был надет кухонный фартук. Юля смотрела на него, и ей хотелось одновременно и смеяться, и плакать от того абсурда, которым сейчас была наполнена ее жизнь.
* * *
Саша оторвался от заполнения журналов и, подойдя к шкафу, достал оттуда бутылку коньяка и стакан и, прихватив все это с собой, вернулся за стол.
Прикурив сигарету, заполнил наполовину стакан и выпил залпом, после чего затянулся сигаретой, погрузившись в свои невеселые мысли.
Сегодняшняя сцена в квартире Юли его шокировала. Она была готова сама отдаться ему, лишь бы он оставил ее. И, в принципе, если бы он захотел, это бы случилось. Но теперь он не хотел. Вернее хотел, но не так. Его сводили с ума ее горящие глаза, но на дне их плескалось отчаяние. Ее губы манили его, но они роняли такие слова, от которых нервы жгло каленым железом. А мелькнувшее в вырезе одежды белье и скрывавшееся за ним тело заставили вспомнить, как он сжимал в руке ее грудь.
Степнов закрыл глаза, откинулся на спинку кресла и тут же ощутил нежный, еле уловимый запах ее духов, мягкую округлость щеки под его пальцами, не дающими увернуться в сторону от наглого поцелуя. Он вновь почувствовал ее руки, напрасно пытающиеся вырваться из плена его рук. Ее бедра, безуспешно старающиеся силой своего хрупкого тела оттолкнуть его, и непередаваемое ощущение от того, что он глубоко проникает в нее, несмотря на ее сопротивление, и заставляет ее раскрыться навстречу ему помимо ее воли.
Резко открыв глаза и выпрямившись в кресле, Саша несколько раз глубоко вздохнул. Кровь прилила к лицу, а в штанах стало тесно. Бл*, как малолетний пацан какой-то, который в деталях вспоминает свой первый секс! До чего докатился! Но воспоминания были настолько реальными и осязаемыми, что он неосознанно потянулся к щеке, чтобы стереть со своего лица ее слезы! И тут же нутро опалило чувство стыда и горечи, стало противно и мерзко — Степнов понял, что смотрит прямо на тот диван, где все и произошло.
