От его слов на душе стало противно. Липкий страх медленно растекался внутри, заставляя сердце стучать еще быстрее и громче. Вот знала же, что он псих ненормальный, зачем с ним так разговаривала? Теперь до вечера будет трястись от страха, гадая в каком настроении он придет домой, и о чем он собрался с ней говорить, а самое главное, как? Опять будет орать и хватать за руки?! Если так пойдет и дальше, то он и руки начнет распускать! Стало горько, обидно и захотелось плакать.
— Юль, ну, ты чего? Ну, на ровном месте же поругались? Сама же доводишь его, а потом нервничаешь, — от проницательного взгляда Лены не укрылось смятение, царившее в душе у девушки. — А сейчас как к врачу расстроенная пойдешь? Давление поднимется. Опять в стационар отправят… — Лучше там, чем дома… с ним…
***
— Юля? — переспросил Влад, когда Степнов нажал на кнопку отбоя и швырнул телефон на стол. — Это какая Юля? Та самая? — Та самая, — вздохнул тот, откинувшись на спинку кресла и доставая из пачки сигарету. Нет, ну вот как с ней можно спокойно разговаривать?! — Дома? — парень удивленно приподнял брови.
— Ага,… дома, — чиркнув зажигалкой, Саша нервно затянулся сигаретой.
— Вы вместе живете? — Влад смотрел на него с недоумением.
— Ну-у, можно и так сказать, — не вдаваясь в подробности, ответил Степнов.
Удивление Влада было вполне понятно, сложившаяся ситуация со стороны выглядела довольно странно.
— Так она, все-таки, беременная? От тебя, — скорее уточнил, чем спросил Сашин опер.
Степнов лишь кивнул, продолжая втягивать в себя спасительный никотин и выдыхая в воздух пары дыма.
— А ты не слишком на нее наезжаешь? Это, конечно, не мое дело, но, по-моему, с беременными так нельзя, — помолчав, обдумывая все услышанное, неуверенно проговорил парень.
— А ты-то откуда знаешь? Тоже мне, папаша опытный нашелся, — усмехнулся Саша и, резко сменив тему, проговорил уже серьезно: — К Петровичу сегодня заходил, результаты экспертизы готовы — наркотик в крови тот же.
— Черт… Все-таки, они связаны, — вздохнул Влад, почесав в затылке. — Неужели, действительно, за серийником гоняться придется? — Ребята вчера фоторобот сделали по описанию этой девицы из бара, — Степнов достал из ящика стола лист бумаги А4 и протянул оперу.
— Чурбан какой-то, походу, — поразглядывав рисунок, заключил парень.
— И далеко не бедный, раз в этом заведении зависал, — согласился Саша и добавил задумчиво: — Еще не факт, что это именно он. Может, просто девица понравилась, вот и брал на приват только ее. И тогда эта ниточка, за которую мы сейчас хватаемся, лишь приведет нас в тупик. Ладно. Отчаиваться еще рано, не в первый раз. Нашим скажи, пусть стукачков своих потрясут, может, что и будет, раз наркота замешана, — он затушил окурок в пепельнице и, устало потерев пальцами виски, поморщился: — Блин, башка трещит. Может, бухнем сегодня? Что скажешь? — Давай, — просто согласился Влад.
* * *
Сказать, что Юля была безмерно благодарна Лене, это значит, ничего не сказать. Никогда у нее еще не было такой подруги, которая всегда готова выслушать, ненавязчиво дать совет, поругать, если нужно, а самое главное, приободрить и вселить уверенность в завтрашнем дне. Сама не замечая того, Юля делилась с ней своими страхами, сомнениями, несбывшимися желаниями. И кто знает, может, именно благодаря этому она еще не впала в отчаяние от того, что все ее попытки обрести душевное спокойствие и привыкнуть к новому периоду ее жизни, кардинально менявшему весь жизненный уклад, разбивались в пух и прах об упертость, и настырность Степнова. Что ему было нужно? Юля сильно сомневалась, что им двигало лишь желание помочь. Откуда оно возникло и куда приведет? Где заканчивается грань его добра? И не обернется ли оно однажды в еще большее зло? Вот и сейчас стоило лишь Лене уйти, как тяжелые и тревожные мысли, словно стая воронов, закружили над крохами уверенности и спокойствия, которые она так усиленно пыталась собрать воедино, чтобы выдержать сегодняшний вечер с ним. В своей собственной квартире Юля не могла найти себе места, постоянно глядя на часы и с каждой минутой нервничая все больше. Мой дом — моя крепость. Теперь это не про нее.
На город спускались ранние осенние сумерки, во дворе зажглись фонари. В очередной раз подойдя к окну, чтобы взглянуть, не подъехала ли его машина, Юля обомлела — Степнов и Лена разговаривали, сидя на скамейке на детской площадке. В свете тусклых фонарей ей не было видно выражения их лиц, да и разговора с высоты четвертого этажа не услышать, даже если она распахнет настежь окно.
Господи, да о чем им вообще разговаривать?! Конечно же, о ней. А если Лена рассказала ему все, чем Юля поделилась с ней? И он теперь знает, чего она боится и какие разбитые мечты оплакивает. Лена… Неужели, она на такое способна? Наверное, нельзя было так ей доверять…
На глазах снова выступили слезы. Появилось чувство, что ее выставили напоказ перед ним обнаженной. Хуже того, теперь ей казалось, что Степнов не только насильно овладел ее телом, но и проник в душу.
* * *
Побухать в этот вечер, как планировали они с Владом, не удалось. На восемь вечера нарисовались срочные «левые» дела, которые могли затянуться на всю ночь, и ему удалось лишь выкроить время, чтобы заехать к Юле проверить как она, да переодеться. На лестнице он встретил Лену.
— Привет! — немного удивленно произнес Саша, останавливаясь.
— Ну, привет, — тоже остановилась девушка, глядя на него открытым взглядом.
От осознания того, что она в курсе всего произошедшего между ним и Юлей, и того, что происходит сейчас, было немного неловко.
— Не знаю, что с ней и делать, — растерянно проговорил он. — Постоянно скачет куда-то, то в институт, то вот в больницу…
— Мы вместе ездили, здесь рядом. Только она тебе не сказала. Как у вас? Кажется, не очень? — Лене очень хотелось помочь и подруге, и Саше, который казался ей вполне нормальным парнем, а не таким монстром, каким его представляла Юлька.
— Лен, пять минут есть? Переговорить бы, — взглянув ей в глаза, попросил Степнов.
— Саш, мне кажется, ты до конца так и не осознал, что вообще наворотил, — теперь они сидели на той самой лавочке, где недавно Юля поведала подруге историю знакомства со Степновым.
— Да все я понимаю, — отвел он глаза в сторону.
— А вот я, честно говоря, не совсем понимаю причину того, что ты так рьяно сейчас опекаешь ее, — прямо сказала Лена. — Насколько я знаю, до всего произошедшего у вас не было никаких отношений. И после ты тоже особенно не заморачивался. А узнав про ребенка, резко поменял свое отношение. Причина только в ребенке? То есть, если бы она не забеременела от тебя или сделала аборт, тебя бы сейчас здесь не было? — Я и сам не знаю, — помолчав, задумчиво ответил парень. Не привык он изливать душу кому бы то ни было, а тем более, девушке. Женскому полу в жизни, в его понимании, отводилась совершенно иная роль, чем друг. Но Лену он бы мог назвать другом, инстинктивно чувствуя, что она на его стороне и могла бы очень ему помочь в этой «войне» с Юлей.
