— Да уж… Ну, что теперь гадать, как там могло бы быть, — выслушав ее, подвела итог Лена.
— Представь, уже говорят, что я за него замуж вышла! — с невеселой улыбкой сказала Юля и только тут вспомнила про давно вскипевший чайник. — Ой…
После разговора с подругой ей стало немного легче, но все равно на сердце лежал груз тяжелых мыслей о Максе и обо всем, что с ним связано, которые она старательно отгоняла, занимая себя домашними делами и подготовкой к сессии.
Почти каждый вечер были занятия в институте, куда ее отвозил-забирал либо Саша, либо один из него оперов, Влад. Тот самый, что приезжал как-то в Управление.
Этот опер ее немного настораживал. И, вроде бы, ничего отталкивающего в нем не было, даже взгляд был не такой холодный как у Степнова. И все, что она слышала от него — это «добрый вечер» и такое же нейтрально-вежливое «до свидания». Или у нее на всю жизнь теперь будет болезненная реакция на парней? Особенно, оперов? Садясь в машину, Юля тут же открывала свои тетрадки и принималась пролистывать конспекты, всю дорогу ощущая, как он смотрит на нее в зеркало заднего вида. И как бы абсурдно это ни звучало, даже немного радовалась, когда за ней приезжал сам Саша. Все-таки он уже стал каким-то привычным. В основном, или молчал, или раздавал указания по телефону. Да и его присутствие уже перестало вызывать какие-либо эмоции. Стало попросту все равно.
А в начале октября появились первые «шевелюшки». И эти невероятные ощущения, неведомые ранее, настолько захватили ее, что, казалось, она перенеслась в какой-то совершенно иной мир. Наконец окончательно и ошеломляюще пришло полное осознание и принятие своей беременности. Все чаще Юля замирала перед зеркалом, проводя ладонью по заметно округлившемуся животу, и невольно улыбалась: — Я мама? Я? Мама! Одежда для беременных, которой она, наконец, обзавелась, красиво подчеркивала ее «интересное положение». И Степнов стал смотреть на нее иначе, она это чувствовала. В те редкие минуты, когда опер был дома или куда- то ее отвозил, она замечала, с каким интересом он ее разглядывает. Видимо, ему тоже с трудом верилось, что там, внутри нее, был живой человек, его сын или дочь. С его чертами. Его кровь и плоть. Эти частые заинтересованные взгляды тревожили ее. Неизвестно, что у него в голове. Мало ли что он может выкинуть. Хотя, если честно признаться, то в последнее время он вел себя очень достойно. Но, чем черт не шутит….
* * *
Шведов ушел в отпуск, и целый месяц приходилось еще замещать его — раздавать общие указания, собирать планерки, ездить в Управление с отчетами, хотя работы и так было невпроворот. С Юлей они почти не виделись. Только рано утром, когда нужно было отвезти ее в поликлинику или вечером на занятия, и то, все чаще приходилось просить об этом Влада, потому как тот был единственным, кому он безоговорочно доверял.
Их холодная, молчаливая «война» продолжалась. А, может, уже давно перестала быть «войной». Кажется, ей уже не было никакого дела до того, что он ночует в ее квартире. По утрам ей всегда было плохо, и если поначалу Саша периодически появлялся на пороге ванной, предлагая стакан воды, чем лишь раздражал девушку, то потом немного привык и перестал настолько остро реагировать на такие моменты. Теперь он понял, почему она совсем мало ест, особенно с утра, и больше предпочитает фрукты, которыми он старался забить холодильник.
Она стала спокойной и задумчивой. Ее рука все чаще ложилась на подросший живот, а на губах играла едва заметная улыбка, как будто девушка прислушивалась к ощущениям изнутри. Саше так хотелось знать, что она чувствует, или прочесть хотя бы отрывочно ее мысли, но, увы, Юля сейчас была для него еще более закрытой книгой, чем раньше. Ему оставалось только тайком любоваться ею, надеясь, что она этого не замечает.
В этот раз, когда Юля собиралась к врачу, а он ожидал в холле, его взгляд случайно зацепился за ее отражение в зеркале. Он сам не понял, как так получилось, но он смотрел в зеркало через чуть приоткрытую дверь в комнату на то, как она одевалась. Вообще-то, она всегда старалась плотно прикрывать дверь, а он никогда и не пытался подглядывать, но сейчас… Девушка что-то сложила в сумку, стоящую на кровати, провела расческой по волосам, локонами спадающими на плечи, и, дернув за поясок, скинула легкий халатик, оставшись в одних трусиках. А ведь это первый раз, когда он видит ее обнаженной, пронеслось в голове. Тот раз в кабинете не в счет, хотя он и тогда достаточно увидел и помнил, какая у нее красивая и аккуратная грудь. И в архиве и в кабинете ему хотелось не смотреть, а «иметь», осязать руками, чувствовать всем телом. Сейчас же казалось, что только смотреть на ее ладную фигурку, угадывать за локонами волос очертания ее груди доставляет огромное удовольствие. А осознавать, что именно он причастен к тому, что ее живот округлился, вообще казалось чем-то уму непостижимым.
Юля отошла куда-то в сторону шкафа и на какое-то время скрылась из поля зрения. Саша подумал, что она может заподозрить что-то плохое, если поймет, что он подглядывал за ней, и поспешил отступить вглубь холла. Но перед глазами так и стояла картинка, которую он наблюдал всего несколько минут назад, вызывая вполне определенные чувства и желания. И когда девушка наконец-то вышла из комнаты, уже одетая, парень так и уставился на нее, не в силах отвести взгляд. Какая же она, все-таки… — Ну, что ты так на меня смотришь? — видимо, заметив его состояние, не выдержала Юля.
— Ты…такая красивая… Всегда была… Но сейчас, — глядя ей прямо в глаза, отрывисто произнес Саша, делая шаг в ее сторону. И тут же замер, увидев, что она побледнела, а в глазах отчетливо промелькнуло уже знакомое ему выражение — страх.
— Ты что?! — еле слышно выдохнула девушка, отшатнувшись от него.
Степнов быстро взял в себя в руки, чтобы не напугать ее еще больше и не разрушить хрупкую ниточку доверия между ними.
— Я буду в машине, — кинул парень и быстро вышел из квартиры. Зря он отказывается уже в который раз от предложения мужиков скоротать вечер в стриптиз-клубе. Кое-кто даже пошутил, мол, «влюбился наш нач, по бабам больше не ходит». Спускаясь вниз и нервно поигрывая брелоком от машины, Саша подумал, что сегодня Юля будет ночевать дома одна. Он поедет в клуб, скажет, что на дежурстве. Хотя ей, наверное, все равно. Наоборот, даже рада будет, что его нет. Только, почему-то, это его задевало. Почему? Увидев, что Юля вышла из подъезда, Саша завел машину и медленно тронулся в ее сторону. Однако девушка не спешила садиться, разговаривая с кем-то по телефону, и парень невольно прислушался.
— Извините, Ольга Александровна, я не могу.
И все то время пока она пыталась противостоять наскокам главбухши, видимо, убеждающей ее выйти на несколько дней для расчета зарплаты, не сводил с нее глаз. Но Юля лишь неопределенно качнула головой в ответ на его вопросительный взгляд.
Видимо, кому-то что-то непонятно. Придется объяснить, чтобы ее не беспокоили в те дни, когда у нее больничный. Вот есть три дня между ними, тогда и будет выходить. А сейчас нет, тем более, она сама не хочет. Осталось подождать еще пару месяцев и Юля официально выйдет в декрет. А он сегодня же заедет в Управление, чтобы непонятливым все стало понятно, вот только домой ее отвезет. Но планы на вторую половину дня пришлось срочно менять. Звонок мобилы, и взволнованный голос Димона, одного из него оперов:
