Солнце, как назло, спряталось за пеленой набежавших серых туч, и улица погрузилась в сумерки. Все краски побледнели, выцвели, наводя тоску. Даже сияние золотых букв и то потускнело, словно они мгновенно покрылись слоем пыли.
Борода зябко поежился и снова бросил взгляд по сторонам. Ничего. И никого. Опоздал? Нет, не может быть. Здание цело, горы трупов не валяются на ступеньках, по асфальту не текут реки крови. Он пришел в назначенное время.
Сердито засопев, Борода сунул руку за отворот старенькой кожаной куртки, скользнул пальцами по кобуре подмышкой. На секунду замешкался, потом потянул из кармана смартфон. Потрепанная куртка, явившаяся на свет из тех же уголков истории, откуда выбрался и жигуленок, была ему велика. Это пришлось весьма кстати. Грише удалось без проблем запихнуть забинтованную руку в рукав и это определило выбор одежды. У него не было времени подготовиться. Успел добраться только до старого гаража на складах. А там уж — что нашлось, то в дело и пошло.
Почесав нос, Борода перечел несколько строчек. Указания были точны и недвусмысленны, и больше напоминали приказ. От слов веяло холодом суровой необходимости, требующей жертв во имя общего блага. И когда Григорий вспоминал, кто их написал, то чувствовал неприятный холодок между лопаток.
Заметив краем глаза движение у дальнего конца здания, Борода вздрогнул, тронул пальцами ворот куртки, и тут же расслабился. Этого он ожидал — со страхом и затаенной болью.
Они вынырнули откуда-то из-за угла дома и теперь приближались к белому жигуленку быстрым шагом. Две девчонки. Две подружки. Одна — высокая, плечистая, с длинными тощими ногами, затянутыми в серые джинсы. Длинные черные волосы вьются за плечами, лицо заострившееся, белое — все, целиком, кроме синяка на разбитой скуле. Губы плотно сжаты, взгляд острый, словно бритва. Такая вот подружка байкера — полоснет ножичком по горлу и не поморщится. Рядом вторая. Хрупкая девчонка поменьше ростом, в красной спортивной куртке, с копной рыжих волос, завивающихся колечками, но сейчас выглядевших так, словно их пропустили через стиральную машину с грязной водой. На ногах джинсы, короткие, такие, что видны голые щиколотки. Розовые щечки, чуть задранный нос, россыпь веснушек. Студентка, сбежавшая с последней пары. И не подумаешь, что в мгновенье ока она может обернуться зубастой тварюгой, способной за один укус отхватить человеку руку.
Когда они подошли ближе, Григорий нахмурил кустистые брови, напустив на себя самый мрачный вид, на который только был способен. Лена, откинув черные волосы за плечо, даже слова не сказала — сразу привалилась к боку машины и уставилась на крыльцо банка, полностью игнорируя насупившегося Гришу. Вера встала рядом, с вызовом глянула в лицо координатора.
— Да! — бросила она, отвечая на незаданный вопрос. — А ты чего ждал?
— Что у вас хватит ума забиться в угол и дождаться окончания этого безумия, — буркнул Борода, косясь на охотницу.
— Разбежался, — процедила та, не отводя глаз от вывески на здании.
— Нет, Гриш, — Вера вздохнула. — Так не пойдет. Он пришел за нами. За всеми, за тобой тоже. И мы пойдем за ним.
— Это не он, — простонал Борода. — Я в сотый раз…
— Кем бы он ни был, — резко сказал Вера. — Он пришел. И всех спас.
Координатор набрал воздуха, чтобы осадить молодую дуру, но тут подала голос Лена.
— Он появлялся? — резко спросила она.
— Нет, — сказал Григорий, помолчав. — Еще нет.
— Не звонил?
— Нет. И не думаю, что позвонит. Может, он опять умотал в дальние края, как это было в прошлый раз. Или прорабатывает план атаки, над которым будет корпеть еще неделю.
— Ну конечно, — фыркнула Вера. — Ты сам-то в это веришь?
— Нет, — мрачно произнес Гриша. — Раньше я мог хотя бы предположить, что он выкинет. А теперь нет. Это не охотник Кобылин. Это не наш Леша.
— Так чего ты тут торчишь? — зло бросила Лена. — Чего ждешь, координатор кислых щей?
— Я… — Григорий сжал кулак, ткнул в дверцу жигуленка, стиснул зубы. — Я жду подкрепления. Удобного момента. Джина из волшебной лампы. Бога из машины. Рояля из кустов! И буду ждать! И вы будете! Стоять здесь и ждать…
Лена резко подалась вперед, оскалилась, словно переняла повадки оборотней и Григорий отшатнулся.
— Ничего ты не дождешься, Гриша, — прошипела она. — Слишком много тайн, лжи и умолчаний. Слишком много политики, взаимовыгодных сделок, компромиссов, блатных услуг и прочего дерьма! У тебя есть большой план, как спасти этот город, эту страну, а может, и планету. Та самая великая цель, которой ты служишь. А мы — охотники. Мы действуем. Мы стали такими. Не по своей воле. Мы одиночки, и наши близкие, наша семья — такие же охотники. И больше никого у нас нет. Помни об этом, координатор.
Борода заскрежетал зубами, стиснул кулаки, борясь с искушением выкрикнуть ей в лицо все, что кипело у него внутри — и про план, и про цель, и про то, что он больше не хочет испытывать боль от потери друзей и близких, кем бы они ни были. Но в этот момент по улице прошелестела желтая машина такси и остановилась напротив решетчатых ворот банка. Борода вскинулся, заметил краем глаза какое-то движение под ногами — словно кто-то юркнул под Жигуленок, но тут Ленка жадно подалась вперед, и ему пришлось схватить охотницу за рукав.
Такси остановилось всего на секунду, чтобы высадить пассажира и тут же умчалось по дороге к светофору, светившему вдалеке зеленым огоньком. Пассажир остался стоять у закрытых ворот, спокойно глядя на них.
Он стоял спиной, но ошибиться было невозможно. Это был Кобылин — похудевший, но все еще плечистый, сохранивший строгую осанку и плавные движения дикого зверя. На нем был костюм — белый строгий костюм, идеально облегающий его фигуру. Пиджак сидел так плотно, словно был второй кожей. Под ним ничего не скрывалось — да и не спрячешь ничего в такой одежде, все на виду. Когда Кобылин вылезал из машины, Борода успел заметить, что на нем еще и белая рубашка с узким черным галстуком. Но не это поразило его больше всего, а — шляпа. Строгая мужская шляпа, абсолютно белая, в цвет костюма. Настоящий денди, собравшийся посетить светское мероприятие, только тросточки не хватает. А вот кроссовки все портят — те самые, новые, с которыми Алексей не расставался весь день.
— Стой, — прошептал Борода, когда Ленка попыталась выдернуть руку из его пальцев. — Не надо! Лена, не надо! Прошу тебя! Не идите за ним. Это ловушка! Засада. Он там сгинет, и вы вместе с ним. Да, его тело преобразилось, но на самом деле он очень хрупок. Еще одна электрическая пуля в голову, укол наркотика, цепь на шею и — привет. Он не бессмертный, не терминатор! Он почти умер. Да что там, Алексей Кобылин уже мертв! А это просто его тело…
— Вот именно, — прошипела в ответ Ленка. — Он очень хрупок! Почти умер! И заперт в этом теле. Кто спасет Кобылина, а? Алексея, ставшего пленником, почти мертвого, почти сгинувшего, но пытающегося вернуться обратно? Мы идем спасать не Жнеца, не волшебное тело, не терминатора. Мы идем спасать Алексея Кобылина. И если ты станешь на моем пути, Григорий Борода, клянусь, я всажу пулю тебе в лоб.
