Ведьма плюнула на прозрачную стену, и перед Кобылиным расцвело алое пятно. Свободной рукой Линда быстро вывела в крови сложную кривую, поверх еще одну, еще, а потом прихлопнула ладонью рисунок, размазывая узор.
— Руку! — гаркнула она на открывшего рот Кобылина. — Руку сюда!
Алексей послушно приложил свою ладонь к стене напротив руки ведьмы. Мягкая поверхность поддалась, Кобылин, лишившись опоры, нырнул носом вперед и чуть не упал. На миг их ладони встретились. И целую долю секунды ведьма и охотник касались друг друга, рассыпая искры, как ожившие бенгальские огни.
А потом Кобылин снова очутился перед прозрачной стеной. Его рука все так же лежала на мягкой дрожащей ткани, но охотник вдруг осознал, что он — снаружи. Внутри шара теперь стояла Линда. Обмирающий от ужаса Алексей понял, что они поменялись местами и замер, не в силах вздохнуть.
Глаза ведьмы пылали огнем, губы кривила злая усмешка, а по подбородку стекали крупные капли алой крови.
— Зачем! — крикнул Кобылин. — Зачем!?
— Если кто и сможет это провернуть, то только ты, — быстро сказал она. — Найди последний ключ ведьм и возвращайся. И если кто-то станет на твоем пути…
Ее алые губы, испачканные кровью, раздвинула злая ухмылка человека, припасшего для побеждающих врагов смертоносный сюрприз.
— Убей их всех, — шепнула Линда.
Стена под пальцами Кобылина застыла, став прочной, словно сталь. И тут же бесшумно лопнула, превратившись в клуб серого дыма. Он тут же растворился в темноте, унеся с собой поблекший силуэт ведьмы.
Потрясенный Кобылин уставился на пустую поляну перед собой. Перевел взгляд на вытянутую вперед руку, схватившую лишь пустоту. И едва заметно дернул головой.
Узкий клинок, который должен был рассечь ему затылок, скользнул мимо и, задев ухо, с размаху впился в левое плечо. С глухим стуком меч разрубил ключицу, и засел в ней, словно в бревне.
Кобылин мягко шагнул в сторону, поворачиваясь быстро, но плавно, как в танце. Меч, застрявший в плече, вырвался из чужой руки и остался торчать за спиной охотника, когда Алексей завершил свой разворот.
Скадарский стоял прямо перед ним. Высокий, носатый, со вставшими дыбом волосами, он напоминал ощетинившегося пса. Лишившись меча, он вскинул левую руку, сжимавшую большой хрустальный шар. В нем сверкали крохотные молнии, словно кто-то заключил в кристалл настоящую грозу. Мелкие молнии полыхали огнем, пробуя яркими усиками края шара, нащупывая путь наружу.
Кобылин, уловивший движение князя, не стал дожидаться его атаки. Мягко шагнув вперед, он сунул руку за спину, нашарил рукоять меча, торчавшего в плече, выхватил его, словно из ножен, широко взмахнул. И остановился, завершая разворот, занявший долю секунды.
Сначала в мокрую траву упала голова — носатая, с взъерошенными черными волосами и выпученными глазами. Следом рухнуло тело Скадарского — обезглавленное, поливающее темную землю кровью, содрогающееся в судорогах. Последним в траву скользнул хрустальный шар, пытавшийся из последних сил удержаться в воздухе. Он покатился по земле, нырнул в лужу набежавшей крови, и зашипел, как раскаленное железо.
Кобылин бросил взгляд на труп князя, перешагнул кровавое пятно и вернулся к тому месту, где минуту назад сияла ловушка времени. Опустившись на одно колено, Алексей протянул дрожащую руку и коснулся пальцами теплой травы.
— Линда, — шепнул он, не в силах отвести взгляда от ничем не примечательногопучка травы.
Это было страшно. И несправедливо. Сердце гулко бухало в груди, а к горлу подступила тошнота. Он только что вернулся. Получил главный приз. Он все вспомнил, все нашел и тут же все потерял. Опять! Какое-то чудовищное проклятие преследует его, заставляя терять все, что ему дорого. И кровь стучит в висках, а глаза начинает жечь, словно огнем. Несправедливо. Линда! Он так долго шел, он умирал — и не раз — на этом пути, он упрямо шел домой. К себе. И потерял самое главное, то, ради чего он вернулся с того света. Навсегда.
Навсегда?
Стиснув зубы, Кобылин выпрямился. О, это не конец. Это только начало. Всего лишь еще одна дорога, которую надо пройти. Пусть так. И он пройдет ее, перешагивая, если будет нужно, через лужи крови и части тел тех, кто встанет на пути.
Оглянувшись, охотник бросил взгляд на мертвое тело Скадарского. Потом осмотрел клинок, который все еще сжимал в руке. Короткий, тонкий, заточенный с двух сторон, острый, как бритва. При этом помещается в ножны, напоминающие трость. Один из тех, что любила таскать с собой Линда. Ведьминский клинок, с лезвием, покрытой бледной паутиной узоров, напоминающих изморозь. В работе он оказался даже лучше, чем ожидалось. Кобылин покачал головой.
— Ну ты и дурак, — сказал он мертвецу. — Так боялся Жнеца, что ничего и не понял. Жнеца не надо бояться. Надо было бояться меня.
Кобылин отступил на пару шагов, наклонился, подхватил с земли круглые черные ножны. Что теперь? С чего начать? Расслабься. На самом деле, все просто. Нужно найти какой-то ключ ведьм и придумать, как вызволить Линду. Еще нужно выяснить, что случилось со Смертью и что с их договором. Ах да, еще помочь Грише навести порядок в городе, прижать к ногтю потерявшую страх нечисть, и вообще — все наладить. Пустяки. Дело житейское. Начать и кончить.
Горько рассмеявшись, Кобылин запрокинул голову и погрозил кулаком ночному небу. Не кому-то конкретно — всему миру, не желавшему быть простым и понятным.
— Врешь, — прошептал Кобылин, чувствуя, как изнутри поднимается волна ярости. — Не возьмешь.
Где-то неподалеку раздался сухой треск, словно провели палкой по забору. Это — стреляли из оружия с глушителем. Кажется, кто-то из людей Скадарского сообразил, что все пошло не так, как планировалось. Или ребята Григория наткнулись на засаду. Там, в темноте, шел бой. Там были друзья.
И враги.
Губы Кобылина тронула злая ухмылка. Он взвесил в руке ведьминский клинок, взмахнул им, примеряясь к рукояти, а потом скользнул в темноту, двигаясь быстро и бесшумно, как призрак.
Впереди у него было много чертовски важных и очень срочных дел.
Но одно нужно уладить прямо сейчас.
КОНЕЦ
