— Леш, — слабым голосом позвала она. — Леша…
Кобылин дернулся, застонал. Веки его затрепетали, и Григорий невольно подался назад, помня о предупреждении Лены. Глаза Алексея открылись. Они оказались серыми, мутными, а белки стали красными от полопавшихся сосудов. Это были глаза бесконечно уставшего и больного человека. Испуганного насмерть.
— Я, — прохрипел Кобылин, едва разжимая бесцветные губы. — Где…
— В больнице, — жарко выдохнула Ленка, наклоняясь над охотником и чуть не плача. — Боже, Лешка, что с тобой случилось…
— Что, — прошептал Кобылин, переводя взгляд на Гришу. — Случилось?
— Тебя подстрелили, — быстро выдохнула охотница. — Прямо на улице, когда ты вернулся…
— А Конопатовы, — прошептал Кобылин. — Тут? Он… упал со стула… Наверно. Мы отравились…
— Конопатовы? — Гриша вскинулся, обошел каталку с другой стороны, наклонился над охотником.
— Какие Конопатовы? — удивилась Лена. — Леш, это мы…
Борода бесцеремонно оттолкнул ее руку прочь от лица Кобылина, склонился над охотником и одним пальцем оттянул его нижнее веко.
— Леша, кто такие Конопатовы? — спокойно спросил он, разглядывая глаз охотника.
— Бра, — выдохнул тот, пытаясь отвернуться. — Братья.
Ленка глянула на Гришу, недоуменно вскинула брови.
— Черт, — процедил тот сквозь зубы, и принялся ощупывать шрам на виске. — Вот, черт…
— Больно, — выдохнул Кобылин. — Уйди…
— Гриша, — севшим голосом позвала Ленка. — Гриша, что происходит…
— Это не он, — яростно прошипел тот в ответ.
Они стояли над каталкой, таращась друг на друга, а на простынях, между ними, ворочался тощий обессиленный охотник.
— Как это не он, — вскрикнула Лена, и в ее голосе зазвучали истерические нотки. — Ты что, вот он, лежит…
— Это не Кобылин, — глухо произнес Борода. — Это алкоголик Лешенька из второго подъезда. То, чем был Кобылин до того, как стал охотником.
— Что? — воскликнула Ленка. — Ты спятил? Какой еще алкоголик?
Она резко наклонилась над охотником, схватила его за плечо, заглянула в глаза — серые, мутные, подернутые пеленой.
— Лешка, — жарко зашептала она. — Перестань. Это же я, Лена. Посмотри на меня. Посмотри!
Кобылин взглянул ей в глаза, с совершенно равнодушным видом отвел взгляд и вытаращился на Григория, сердито сопевшего в черную бороду.
— Кобылин!
— Хватит его трясти, — рявкнул Гриша. — Отпусти!
Ленка отдернула руку от охотника, словно обожглась. Глянула на Гришу, остро, зло. Сжала кулаки, того и гляди — ударит.
— Гриша, — хрипло процедила она. — Гриша, черт тебя за ногу… Что это?
— Это разрушение личности, — мрачно отозвался Борода, глядя на охотника. — Разрушилось не тело, а психика. Личность. Память, сознание…
— Он что, головой ударился? — тихо спросила Лена. — Это пройдет?
— Я понятия не имею! — рявкнул Борода. — Может, это его Жнец выжег изнутри! Может, забрали его на тот свет, кто знает, что у него творится с этой потусторонней хренью! А может просто с ума сошел!
Кобылин застонал, откинулся на подушку и прикрыл глаза.
— Не надо… — выдавил он. — Кричать. Больно.
— Не ори, — шепотом напустилась на Гришу охотница. — Чего орешь?
Борода закусил губу и махнул рукой — широко, сверху вниз, словно разрубая невидимый узел.
— Не кричите, — простонал Кобылин и тяжело задышал. — Замолчите. Пожалуйста. Все.
Закрыв глаза, охотник замер. Из приоткрытого рта, из уголка губ, проступила вязкая слюна.
— Вот теперь мы точно в полной жопе, — мрачно изрек Борода.
Ленка взглянула на потерявшего сознание охотника, прижала ладонь к губам и покосилась на мрачного, как грозовая туча, Григория. В ее глазах плескался ужас — самый настоящий ужас, в который ее давно не могли ввергнуть никакие монстры на свете.
Сказать она ничего не успела — в глубине кожаной куртки Гриши запел телефон, хрипло и настойчиво, пытаясь пробиться сквозь все слои одежды. Охотник чертыхнулся, запустил руку в недра куртки, достал черный мобильник, глянул на высветившийся номер и приложил к уху.
— Да, — быстро сказал он. — Говори.
— Собирайтесь, — раздался голос Айвена. — Я вижу, как от кольца, в вашу сторону движутся четыре машины. Идут ровно друг за другом. У второй, белого Рено, знакомые номера. Когда-то она принадлежала местным аналитикам Ордена. Остальных не знаю.
— Продолжай наблюдение, — бросил Борода. — На рожон не лезь.
Сунув телефон в карман, он обернулся к двери и взмахнул рукой, подзывая караулившего в коридоре Вадима.
— Что? — севшим голосом спросила Лена.
— Гости, — отозвался Борода. — Скорее всего, люди Строева. Пора убираться отсюда.
— Ну как, жив? — спросил Вадим, подступая ближе и бросая взгляд на Кобылина. — Твою мать!
— Быстро, — сказал Борода, не давая оборотню времени разглядывать охотника. — Выломай поручень. Сними наручники. Его на плечо — и за мной. Лена, прикрывай.
Борода зашагал к двери, раздраженно грохоча ботинками по полу. За его спиной звонко хрустнул выдираемый из каталки поручень, потом раздался едва слышный стон. Гриша не обернулся, знал, — все, что он поручил Вадиму, будет в точности выполнено. Сжав зубы, координатор двинулся дальше. Он догадывался, что все будет плохо. Но не представлял — насколько. То, что он увидел, не лезло ни в какие рамки. Он был растерян, напуган, близок к панике. Но не хотел, чтобы это видели его друзья.
Выскочив в коридор, чуть не споткнувшись о Веру, заглядывающую в палату, он направился к больничному холлу.
— Уходим! — крикнул он Близнецам. — Один на крыльце, второй за машиной, быстро!
Оба мгновенно поднялись и исчезли за входной дверью. Гриша замедлил шаг, обернулся.
За его спиной высился Вадим, на его могучем плече болтался исхудавший Кобылин. Рядом стояла Ленка с мокрыми от слез глазами. А снизу на нее смотрела огромная рыжая псина.
— Все, — сухо сказал Борода, подавив пытавшийся вырваться стон. — Уносим ноги.
И, развернувшись, бросился к выходу.
* * *
Чтобы забраться в огромный лимузин, Строеву пришлось пригнуться. Долговязый, с длинными конечностями, он, тем не менее, ловко скользнул в полутьму салона, опустившись на мягкое кожаное сиденье. Дверь за ним бесшумно захлопнулась, и машина сразу тронулась с места.
Внутри было темно, но это не мешало вампиру — он все прекрасно видел. Большой салон, два сиденья друг напротив друга, черная перегородка, наглухо отделявшая отсек с водителем — все это было ожидаемо. Как и человек, с интересом разглядывающий гостя.
