На миг все вокруг замерло. Лишь под ногами Кобылина хрипел бандит с перебитым горлом, пытаясь всосать воздух. Остальные двое валялись без сознания.
Алексей опустил взгляд и осмотрел себя. Оливковая футболка была разодрана — от груди к животу шли большие разрезы, словно от трех ножей. Ниже… Ниже виднелись зеленые семейные трусы, залитые кровью из распоротого бедра. Голые ноги тоже заляпаны кровью, левая босая, а на правой остался приспущенный черный носок с дыркой у большого пальца. Кобылин пошевелил пальцами на ногах и поднял взгляд.
Блондин стоял не шевелясь, кажется, даже не дыша, и Алексей начал понимать, что его неестественная бледность, пожалуй, плохой знак. Громилы на лестнице зашевелилась, один из них полез в карман, и тогда блондин резко вскинул руку.
— Не стрелять, — процедил он. — Живым. Только живым.
Кобылин вдруг почувствовал, как его кто-то толкает в спину. Подначивает что-то сказать. Или сделать. Он — кто бы это ни был — знал, что нужно делать.
— Э, — медленно произнес Кобылин. — Пожалуй… Мне нужна ваша одежда. И ваше транспортное средство.
Мир остановился. Громилы на ступеньках замерли. Белобрысый медленно разжал пальцы, окровавленная тряпка шлепнулась на бетонный пол. В тот же миг его плащ дрогнул и телефон, спрятанный в кармане, разразился гнусавой прилипчивой мелодией. Она звучала все громче и громче, вибрация сотрясала кожаный плащ, а блондин все никак не мог решиться сунуть руку в карман.
Кобылин медленно втянул носом воздух. Он мало что помнил. Зато помнили другие. Стоявшие за его плечами. Это просто. Это легко. Нужно только чуть прикоснуться к ним. Это как настроить радио на нужную волну. Чуть правее, чуть левее. Его руки дрогнули, сами по себе сжимаясь в кулаки. А музыка телефона становилась все громче и громче, терзая нервы раскаленной пилой.
Алексей расслабился, становясь теми другими, стоявшими за его спиной.
— Да и пошло оно все, — мрачно сказал кто-то его губами. — Мэджик пипл — вуду пипл.
И время пустилось вскачь.
Кобылин бросился вперед, сорвавшись с места, словно стартующий бегун. Оттолкнувшись от пола, взлетел к низкому потолку, выбросив вперед босую ногу. Целил в блондина, но тот шарахнулся в сторону, уходя от удара — быстро. Слишком быстро. Кобылин не стал задерживаться — едва коснувшись бетона, кувыркнулся вперед, перекатился через голову и оттолкнулся ногами от пола. Спину что-то царапнуло, но охотник уже летел к лестнице, подгибая ноги и разводя руки.
Он обрушился на первого здоровяка, стоявшего на нижней ступеньке — упал на него коленями, прямо на грудь, подмял под себя. Руками уцепился за ворот следующего, дернул, и, оттолкнувшись ногами от мягкого тела, резко встал. Его лоб ударил в лицо противнику. Тот с воплем отшатнулся, натолкнувшись спиной на третьего, пытавшегося дотянуться через его голову до охотника. Кобылин еще раз боднул громилу, топча ногами того, что валялся под ногами. Его руки в этот момент шарили по груди вопящего бандита, пытаясь нащупать в карманах куртки то, что было так необходимо. Это нашлось во внутреннем кармане — ребристая холодная рукоять, так и просящаяся в ладонь.
— Ага, — выдохнул Кобылин, запуская руку в карман.
Боль огненными спицами пронзила плечи. Неведомая сила подхватила его, закогтив, как ястреб зайца, и швырнула прочь. Кобылин вылетел с лестницы спиной вперед, и рухнул в груду коробок с барахлом. Уже улетая, он увидел худого блондина в черном плаще, вскочившего на перила. Его неестественно длинные пальцы были в крови.
Алексей зашарил руками в кучах тряпья, вывалившегося из раздавленных коробок — и едва успел. Блондин соскочил с лестницы, приземлился около охотника и резко склонился, протянув когтистые руки к его горлу. Ему навстречу из кучи барахла метнулась острая железка, ткнулась в лицо. Блондин с шипением отпрянул. Кобылин прыжком вскочил на ноги и шагнул из кучи тряпья на бетон. В одной руке он сжимал короткую туристическую лопатку, в другой — тяжелый котелок.
Бросив короткий взгляд на громил, пытавшихся подняться на ноги, Кобылин взмахнул руками, и лопатка описала вокруг его тела сложную восьмерку. Лицо блондина посерело, вытянулось, и кто-то толкнул Алексея под руку. Котелок взмыл вверх, сменяя лопатку. Щуплый паренек сорвался с места, в мгновенье ока очутившись за спиной охотника, рванулся к его плечам, но лопатка, описывающая извилистую кривую, вовремя ткнулась назад, чуть не снеся врагу подбородок. Щуплый вовремя отпрянул, но следом пришел котелок, двигавшийся по замысловатой траектории, закончившейся точно на серой щеке.
Голова блондина дернулась, он отшагнул назад, получил ногой в грудь, попятился, вскинул руку, тут же отброшенную в сторону ударом котелка и успел зашипеть, увидев блеск лопатки.
— За стройбат! — выдохнул Кобылин, с размаха опуская свое орудие на белую челку.
Лопатка разрубила башку парня, едва не развалив ее надвое. Зашипев, он повалился на спину, дергая ногами, и в голове у Кобылина щелкнуло. Еще один кусочек мозаики из калейдоскопа встал на свое место.
Вдохновись новой картинкой, Алексей резко развернулся и запустил котелок в бандита у лестницы, успевшего перебраться через тела друзей. Тот пригнулся уже откровенно пытаясь выдрать из-за пояса пистолет, и котелок с грохотом ударился в стену. Распрямиться не успел — следом за метательным снарядом прибыл Кобылин и с разгона засадил ногой прямо в лицо здоровяку. Тот откинулся назад, влепился спиной в стену и получил еще один удар ногой, вбивший его голову в стену. Краем глаза заметив движение на лестнице, Кобылин метнулся вправо. Громила с разбитым лицом, сидящий над телом павшего товарища, успел достать пистолет. Выстрел грянул прямо над ухом Кобылина, рванувшегося не в сторону, а вперед, навстречу опасности.
Он успел перехватить руку с оружием, прежде чем прогремел второй выстрел и, вывернув в сторону кисть, выдрал пистолет из хрустнувших пальцев. Почувствовав чужое дыхание на шее, Кобылин сунул ствол через плечо назад и выстрелил. Левое ухо тут же оглохло, зато его отпустили. Разворачиваясь, Алексей свободной рукой отпихнул назад чье-то тело и, повернувшись, вскинул ствол.
Блондин слетел с лестницы спиной вперед, но на лету развернулся, словно кот, и приземлился на четвереньки, хлопнувшись коленями о бетон.
Он вскинул голову и с ненавистью глянул на вжавшегося спиной в стену охотника. В его облике осталось мало человеческого, он больше походил на большую серую лягушку, прижавшуюся к земле перед прыжком. Белые волосы были разделены, словно пробором, широкой раной, из которой на серый лоб сочилась черная жижа. Стекая по лбу, она текла в развороченную выстрелом глазницу, в которой ворочался бесформенный комок слизи. Сухие губы, напоминавшие кору дерева, были растянуты в жутковатой ухмылке, обнажая острые, словно иголки, зубы.
— Зубастик, — ласково сказал Кобылин, и еще один кусочек мозаики встал на свое место.
Тварь прыгнула. Кобылин выстрелил — не в нее, чуть в сторону, предугадав движение. Туда, где очутилась серая голова упыря. Выстрел разбил ему щеку, отбросил назад, а Кобылин выстелил еще раз, и еще. Спускаясь по лестнице, он продолжал стрелять, размазывая голову вампира по бетонному полу, до тех пор, пока сухо не щелкнул боек. Охотник как раз успел спуститься к первой ступеньки. Отбросив пистолет, он нагнул и вытащил из-за пояса, валявшегося в беспамятстве бандита, второй.
