– Справедливо, – сказал человек, – а совесть у меня такая нежная. Хорошо. Вы можете подняться, только, пожалуйста, без глупостей. Возьмите костюм и сразу же возвращайтесь.
Филипов поднялся, почти теряя сознание от боли в голове, заскользил по наклонившейся палубе и ухватился за поручни, открывая крышку люка форпика. К своему ужасу, он увидел, что форпик наполовину заполнен водой. Чтобы достать костюм, ему нужно нырнуть в кромешной темноте.
– А «зодиак»? – слабым голосом спросил он.
– Весь в дырах благодаря вашему экзальтированному другу.
Филипов вдруг почувствовал, как его охватывает паника. Оставалось одно – нырнуть и на ощупь найти путь к шкафчику с костюмами.
– Мне… мне придется нырять, – сказал он.
– Бога ради.
Филипов опустился в люк форпика. Вода доходила ему до пояса. Аварийный маячок уже активизировался, береговая охрана, вероятно, получила сигнал и движется в их сторону, но ему некогда было беспокоиться по этому поводу. Он сделал несколько глубоких вдохов, задержал дыхание и нырнул.
Ледяная вода подействовала на него как удар молота. Он подтянулся к двери форпика, а через нее – в каюту; он плыл с открытыми глазами, но здесь царил полный мрак. Его легкие уже разрывались, когда он нащупывал путь по левому борту, пытаясь сориентироваться в темноте. Приток встречной воды откинул его назад, и он потерял ориентацию. Поняв, что вот-вот задохнется, Филипов развернулся и поплыл назад в форпик, но вместо этого стукнулся о стену и неожиданно всплыл в воздушном кармане под потолком каюты. Хватая ртом воздух, он в отчаянии снова попытался сориентироваться. Вода быстро поднималась, объем кармана уменьшался, воздух со стоном прорывался через разбитую крышку люка в потолке. Черт, эта посудина может в любую минуту уйти под воду! Филипов снова нырнул, двигаясь вдоль стен… и ему повезло. Шкафчик с костюмами! Все еще открытый. Он пошарил внутри, ухватил полные руки резины и потащил за собой на поверхность. Но теперь здесь оставалось всего два фута воздуха. Сражаясь с костюмом, Филипов попытался вытащить его из воды, но тот скручивался, а руки у него онемели, и он едва мог ими двигать. Ему было очень холодно, а пока он молотил руками, объем воздушного кармана сжимался, хрип выходящего воздуха становился все громче. И вдруг судно резко накренилось, воздушный карман исчез, и он понял, что они погружаются, погружаются в холодные глубины Атлантики…
33
Лейтенант Винсент д’Агоста шлепнул только что приготовленный им завтрак – омлет из яичных белков с эстрагоном и молотым перцем – на кухонный стол опрятной квартиры с двумя спальнями, в которой он жил вместе с Лорой Хейворд. Он ненавидел яичные белки, но знал: чтобы оставаться стройным – или хотя бы не полнеть еще больше, – необходимо постоянно соблюдать диету и контролировать себя. По другую сторону стола сидела его жена с последним номером «Журнала судебной медицины и криминологии» в руке и вкушала собственную еду: типичный нью-йоркский завтрак – сэндвич из яйца, бекона и сыра на круглой булочке с маслом. Что бы она ни ела, это не прибавляло к ее весу ни унции. Д’Агосту это угнетало. Он отрезал кусочек омлета, вздохнул, повозил его вилкой по тарелке.
Хейворд положила журнал:
– Что у тебя сегодня?
Д’Агоста наколол кусочек на вилку и сунул его в рот.
– Не много, – сказал он, запивая омлет глотком кофе. – Подчистить кое-какие хвосты. Бумажная работа по убийству Мартена.
– Ты раскрыл это дело за рекордное время. Синглтон, наверно, был счастлив.
– Вчера он похвалил мой галстук.
– Этот франт? Впечатляет.
– Наверно, умасливает меня, чтобы завтра бросить мне на стол новое дело. Вот увидишь.
Хейворд с улыбкой вернулась к своему журналу.
Д’Агоста снова принялся гонять омлет по тарелке. Он понимал, что последние несколько недель Хейворд старается вести с ним только легкие разговоры. И был благодарен ей за это. Она знала, как тяжело он перенес известие об исчезновении Пендергаста и о его смерти в океане. Хотя с того времени прошел уже месяц, д’Агоста все еще чувствовал что-то вроде удара электрическим током каждый раз, когда вспоминал о том, что Пендергаста больше нет, а вспоминал он об этом очень часто. Конечно, сообщения о смерти агента ФБР появлялись и раньше, но его друг всегда быстро возвращался, словно пресловутый кот, у которого девять жизней. Но на этот раз он, похоже, исчерпал свой запас жизней. Д’Агоста чувствовал себя виноватым, как будто сам должен был находиться в том маленьком рыбацком поселке в Массачусетсе, как будто его присутствие могло каким-то образом изменить роковой ход событий.
Сотовый телефон д’Агосты подал голос – несколько начальных тактов песни «Кто выпустил собак»
[26] выплыли из шума трафика на Первой авеню, проникающего в окно с улицы. Д’Агоста вытащил телефон из кармана и посмотрел на экран: «Неизвестный номер».
Хейворд подняла брови в безмолвном вопросе.
– Анонимный. Возможно, опять эта чертова компания по рефинансированию. Они никогда не сдаются. – Он нажал кнопку «Отклонить».
– Ну и манеры – звонить раньше восьми часов.
Телефон зазвонил снова. «Неизвестный номер». Они молча смотрели друг на друга, пока звонок не прекратился.
Д’Агоста положил вилку:
– Дашь укусить?
Он потянулся к ее сэндвичу, и в этот момент телефон зазвонил в третий раз. «Неизвестный номер». Д’Агоста выругался, взял мобильник и нажал кнопку «Принять».
– Да? – резко сказал он.
Звук был плохой, в трубке раздавались непонятные шумы.
– Винсент? – пробился сквозь них слабый хриплый голос.
– Кто это?
– Винсент, это я.
Д’Агоста почувствовал, что его пальцы вцепились в телефон. Комнату заволокло каким-то странным туманом, как будто он вдруг оказался во сне.
– Пендергаст?
– Да.
Д’Агоста попытался произнести какие-то слова, но его рот произвел что-то бессвязное.
– Вы меня слышите, Винсент?
– Пендергаст… О боже, не могу поверить! Все говорят, что вы умерли!
Хейворд опустила журнал и уставилась на него.
Искаженный голос Пендергаста зазвучал снова, но д’Агоста прервал его:
– Что случилось? Где вы пропадали? Почему вы…
– Винсент!
Д’Агоста замолчал, услышав в голосе Пендергаста резкие нотки.
– Мне нужно, чтобы вы сделали кое-что для меня. Это крайне важно.
Д’Агоста плотнее прижал телефон к уху:
– Да. Говорите, что нужно.
– Я не смог дозвониться до своего дома на Риверсайд-драйв – ни Проктор, ни Констанс, ни миссис Траск не отвечают. Я звонил на городской и на мобильный Проктора. Звонил несколько раз, и ничего. Меня это сильно беспокоит. Винсент, пожалуйста, немедленно, прямо сейчас поезжайте туда и перезвоните мне. В Нью-Йорке я смогу быть в лучшем случае сегодня к вечеру.
