Диоген кружил по комнате, словно в танце, показывая то в одну сторону, то в другую.
– В другом углу ты увидишь самые разные музыкальные инструменты. А в тех шкафах – игры, карты, головоломки, шахматы и го. А вот это сооружение – кукольный домик Эдвардианской эпохи.
Кукольный домик был громадным и замысловатым, почти волшебной работы. Констанс подошла к нему. Это было само совершенство, именно такая вещь, о которой она мечтала, когда была маленькой девочкой, и, пока она разглядывала домик, ее неуверенность и физическое напряжение исчезали. Констанс ничего не могла с собой поделать – она была очарована.
– Давай насладимся шампанским.
Диоген подвел ее к креслу у камина. С заходом солнца стало прохладнее. Ощущение сюрреализма снова захлестнуло Констанс, когда она смотрела на Диогена, который, сидя в кожаном кресле и улыбаясь так по-домашнему, достал из серебряного ведерка со льдом бутылку шампанского, налил два бокала и предложил ей один.
– Тысяча девятьсот девяносто пятый год, «Кло д’Амбонне» винного дома «Круг», – сказал Диоген.
Он поднял свой бокал и ободком прикоснулся к ее бокалу.
– Поить меня хорошим шампанским – только добро переводить.
– Ну, это только до тех пор, пока ты не разовьешь в себе вкус.
Констанс пригубила, восхитившись ароматом вина.
– Завтра я покажу тебе остальную часть острова. А теперь… это для тебя.
Диоген достал из кармана пиджака небольшой прямоугольный предмет в обертке, перевязанный ленточкой, и протянул его Констанс.
Она развернула бумагу и увидела шкатулку сандалового дерева. Отперла защелку, откинула крышку – внутри лежал пакет для внутривенных инъекций, наполненный розовато-пурпурной жидкостью.
– Что это?
– Эликсир. Для тебя, Констанс. Исключительно и только для тебя.
Она пригляделась к жидкости:
– И как его принимать?
– Инфузионно.
– То есть внутривенно?
– Да.
– Когда?
– Когда захочешь. Может, завтра?
Констанс уставилась на коробку:
– Я бы приняла его сейчас.
– Ты хочешь сказать, прямо сейчас?
– Да. Пока мы пьем шампанское.
– Вот что мне нравится в тебе, Констанс. Никаких колебаний!
Диоген поднялся, подошел к высокому узкому шкафу, открыл дверцу и выкатил оттуда отливающую хромом новехонькую стойку на колесиках со всеми необходимыми для внутривенных вливаний приспособлениями.
Констанс слегка запаниковала. Это было все равно что перейти Рубикон. Пути назад уже не будет.
– Процедура займет около часа.
Диоген поставил стойку у ее кресла, подключил электронный насос и монитор, вставил трубки и клапаны.
– Закатай правый рукав, дорогая.
Неожиданно у Констанс появилась мысль, очень темная мысль. Может быть, все это только спектакль? Может быть, ее снова хотят обмануть? Может быть, любовь к ней Диогена – притворство, часть какого-то безумно сложного плана, чтобы влить в ее кровь какой-нибудь яд или средство, которое ее изуродует? Но она тут же прогнала эту мысль: никто, даже Диоген, не смог бы осуществить столь сложный обман. Она бы почуяла какую-нибудь неувязку. Констанс закатала рукав.
Теплые пальцы Диогена прикоснулись к ее руке, мягко прощупали, затянули жгут.
– Смотреть необязательно.
Констанс отвернулась, и он умело ввел иглу в ее вену, повесил пакет на стойку и открыл краник. Повернув голову, она увидела, как пурпурная жидкость крадется по трубке к ее руке.
42
Главная улица городка Эксмут в штате Массачусетс выглядела совсем иначе по сравнению с тем, какой видел ее Пендергаст в последний раз при солнечном свете. Это было – он задумался на секунду – всего двадцать восемь дней назад. В тот день все население городка собралось перед полицейским участком, вливаясь с боковых улочек, и все вокруг испытывали облегчение и радость: туча, которая нависала над городком, исчезла; недавние убийства, злое наследие давнего прошлого, были раскрыты. Но теперь в полицейском участке было тихо и темно, рядом с ним возвели временную казарму для контингента Национальной гвардии, которая будет охранять городок, пока он не оправится от пережитых событий и не будет назначен новый начальник полиции.
Сама главная улица все еще казалась на первый взгляд типичным примером рыбацкого поселения в Новой Англии… пока не присмотришься внимательнее. И тогда различия становились очевидными: заколоченные окна, многочисленные объявления «ПРОДАЕТСЯ», пустые витрины магазинов. Пройдут годы, прежде чем городок вернется к нормальной жизни, если вообще когда-нибудь вернется.
Пендергаст знал, что Говард Лонгстрит в Нью-Йорке на свой манер, по-тихому использовал все немалые имеющиеся в его распоряжении ресурсы, чтобы получить ответ на единственный вопрос: куда исчез Диоген? Он обращался к помощи тех, кто был в долгу перед ним, обращался в родственные агентства, задействовал даже внутреннее наблюдение Агентства национальной безопасности. Однако пока ничего обнаружить не удалось. И потому Пендергаст отправился в Эксмут: отсюда его унесло в море и этот рыбацкий городок был последним местом, где он видел брата.
Он провел утро, разговаривая с некоторыми жителями Эксмута, с кем-то делился общими воспоминаниями, кому-то задавал туманные, завуалированные вопросы. Сейчас он ехал по главной улице, поглядывая то в одну, то в другую сторону. Вот он увидел угол, с которого они с Констанс наблюдали гуляния в тот последний день. Констанс… Пендергаст на мгновение представил ее образ, потом прогнал его. Чувства беспокойства, сомнения и вины грозили исказить его суждение. Для него было очень важно не торопиться, размышляя о ее мотивах.
В дальнем конце делового квартала Пендергаст задержался достаточно надолго, чтобы осмотреть большой хаотичный викторианский дом капитана. До недавнего времени здесь была гостиница «Капитан Гуль». Веселая вывеска заведения исчезла, вместо нее появилась черно-белая, с названием «Р. Дж. Мейфилд корпорейшн», объявляющая о неминуемом разрушении здания, на месте которого будет строиться Эксмутская портовая деревня – ряд «стартовых кондоминиумов с видом на море за умеренную цену». Если после трагедии городок не находил в себе силы вернуться к своим рыбацким корням, то он всегда мог превратиться в очередное место пляжного отдыха средней руки.
Развернувшись на своем «роллсе», Пендергаст съехал на Дюн-роуд и медленно двинулся вперед, читая номера на почтовых ящиках. Остановился у номера три. Дом был типичным для этого района: двускатная крыша под старенькой кровельной дранкой, белый штакетник и небольшой ухоженный дворик.
Пока он разглядывал дом, зазвонил его сотовый. Пендергаст вытащил его из кармана пиджака.
– Да?
