Констанс сделала глубокий вдох. Голова у нее прояснялась после схватки, и она почувствовала, что к ней возвращается удивительная сила. Спокойным, ровным голосом она стала рассказывать, что поверила в его смерть, что ее обхаживал Диоген со своими признаниями в любви и рассказами о том, что синтезированный эликсир Ленга начинает давать обратный эффект. Рассказала и о своем тайном плане, о том, как она ненавидела Диогена и поняла, что его возвращение дает ей возможность отомстить ему местью более страшной, чем смерть.
– Ты должен верить мне, Алоизий, – закончила она. – Я расскажу тебе все, от и до, когда придет время. – Она показала на Диогена, который стоял и слушал. – А пока ты и сам видишь результат. Посмотри на него: он конченый человек.
Пендергаст выслушал ее объяснение молча, с опущенным пистолетом.
– Значит, ты лгала ему? С самого начала?
– Да.
– И ты его не любишь, – повторил Пендергаст, словно не в состоянии понять до конца.
– Нет. Нет!
– Я так этому рад. – Он снова навел пистолет на голову Диогена.
– Постой! – воскликнула Констанс.
Пендергаст посмотрел на нее.
Диоген подошел к Пендергасту, ухватил пистолет за ствол и приставил к своему виску:
– Давай, frater. Сделай это.
– Не убивай его, – сказала Констанс.
– Почему?
– Гораздо лучше пощадить его – обречь на жизнь в одиночестве с воспоминаниями о его преступлениях. И… – Она помедлила. – Я узнала о нем кое-что.
– Что же? – спросил Пендергаст отчужденным, резким голосом.
Констанс перевела взгляд на Диогена, который стоял, покачиваясь в лунном свете, со стволом пистолета, по-прежнему приставленным к его виску.
– Я не хотела, чтобы он слышал эти мои слова, но теперь это уже не важно. Он несет не всю вину за то, кем он стал. Ты знаешь об этом лучше кого бы то ни было. И в нем есть малое семя добра – я его видела. Я верю, что он по-настоящему хотел стать другим, начать новую жизнь. Чего он хочет теперь – этого я не могу знать. Я смотрю на него в этом его состоянии – и моя жажда мести гаснет. Если ты сохранишь ему жизнь, может быть… всего лишь может быть… это семя прорастет в нем. – И она добавила с горечью в голосе: – Может, он оросит его своими слезами.
Она говорила, и лицо Пендергаста менялось. Оно утратило прежнюю мраморную жесткость. Но сказать, какие мысли обуревали его, было невозможно.
– Пожалуйста, – прошептала Констанс.
Издалека донесся едва слышный шепоток ветра в ветвях пальм и звук вертолетных винтов – слабый, но становящийся все громче.
67
Лонгстрит сидел на откидном сиденье первого вертолета, летевшего над архипелагом в сторону маленькой группы островков к северу от Аппер-Шугарлоуф-Ки. Операцию должны были провести две команды спецназа: команда «синих» должна была высадиться на площадке близ основного дома в северной оконечности острова, команда «красных» под началом Лонгстрита должна была высадиться на открытом участке у нескольких старых зданий в южной оконечности. Кроме того, у него имелся «зодиак» на подходе и другие «зодиаки» в Ки-Уэсте – в полной боевой готовности, с десантными группами для огневой поддержки или эвакуации раненых. Он считал, что, используя хрестоматийный тактический прием «клещи», они могут высадиться на острове, прочесать его и захватить Диогена в плен менее чем за десять минут, если ситуация не станет развиваться по сценарию «заложник». Такую вероятность, хотя и чрезвычайно малую, нельзя было исключать, но он был почти уверен, что эта самая Констанс Грин была Бонни при Диогене-Клайде и что оба откроют сумасшедшую стрельбу. А еще у него в запасе на всякий случай был тщательно проработанный альтернативный план с участием двух опытных переговорщиков, включенных в состав команды.
Он снова спросил себя, куда, черт побери, делся Пендергаст. Специальный агент не любил операций спецназа и хотел провести захват скрытно. Лонгстрит знал, что это чертовски глупый подход; нет ничего лучше, чем блицкриг с подавляющей огневой мощью. Во времена службы в силах специального назначения Пендергаст вот так же исчезал иногда, не говоря никому ни слова, но потом появлялся, добившись каких-то серьезных успехов. Случалось это довольно часто, и в их команде даже появилось сленговое выражение «не пендергастничай» в значении «не исчезай без предупреждения».
В общем, это его не очень сейчас беспокоило. Если Алоизию взбрело в голову попендергастничать, то он вскоре появится. Лонгстрит только надеялся, что Пендергаст, упаси бог, не приготовил какую-нибудь глупость, которая обрушит на них кошмар писанины, допросов и судебных заседаний. Вертолеты двигались низко и на высокой скорости, и вскоре он через открытую дверь вертолета увидел островок Идиллия. На западном горизонте оставался только след света, вытесняемый темной безлунной темнотой. Справа Лонгстрит видел вертолет с командой «синих», в строю с ними.
Он скомандовал в микрофон:
– «Синие», уходите на север для посадки. Мы садимся на юге. Обе команды на земле в девятнадцать двадцать, минута в минуту.
– Принято.
Вертолет повернул и сбросил скорость, заходя на посадку. Внизу в слабом свете Лонгстрит увидел хозяйственные постройки и большое открытое пространство песка, заросшего меч-травой.
– Проверить оружие, жилеты, активировать ночное видение, – скомандовал Лонгстрит, проверяя собственное оборудование и девятимиллиметровую «беретту» и опуская на нос очки ночного видения.
Мгновение спустя он приказал:
– Садимся.
Пилот снизился и посадил вертолет; от нисходящего воздушного потока песок разлетался в стороны, колыхалась меч-трава. Когда шасси коснулось земли, команда выпрыгнула на землю, держа оружие наготове, и рассеялась, устремляясь к укрытию хозяйственных строений и кустов, в точности по плану Лонгстрита, который выпрыгнул последним и направился к берегу.
Пендергаст снял с Констанс тяжелое платье, и она осталась в сорочке. Ее трясло. Он обработал ее ножевые раны средствами из своей аптечки, продезинфицировал, наложил антибиотик местного действия, перевязал, как мог, бинтами, все это время держа под прицелом Диогена и надев на него предварительно наручники за спиной.
Послышался звук подлетающих вертолетов Лонгстрита.
– Кавалерия на подходе, – монотонно проговорил Диоген.
Пендергаст не обращал внимания на брата. Раны Констанс, хотя и не глубокие, вовсе не были пустяшными, они требовали наложения швов. К тому же Констанс потеряла немало крови, и он опасался, как бы с ней не случился шок, хотя она и казалась удивительно энергичной. Помимо всего прочего, ее психологическая устойчивость в этот момент оставалась под большим вопросом.
Ее нужно было эвакуировать с острова как можно скорее.
– Ну что ж, frater, – сказал Диоген, – если жизнь мне будет сохранена, то что теперь?
