– Я тебя предупреждал, мартышка. А теперь говори, кто ты такой, а не то я тебя по-настоящему цапну.
– Я думал, машины не могут причинять вред людям.
– Ради тебя я готов сделать исключение.
– Хитришь.
– Хочешь проверить?
Роберт отряхнул курточку.
– Пожалуй, нет. Хватит с меня неприятностей. Меня зовут Роберт. Роберт Таунсенд.
– Так это часовая мастерская? А ты… часовщик? – Лис недоверчиво оглядел мальчика. – Какой-то ты мелкий для часовщика.
– Я подмастерье.
– А, понятно. Логично: ты же детеныш. Да еще и такой грязнуля.
– От грязнули слышу! Сам выглядишь так, будто тебя за хвост по кустам таскали.
– Я на задании, – отрезал лис. – Пришлось скрываться от злодеев. Кстати, те болваны, которые гнались за мной, еще тут?
– Не знаю. Вчера утром видел, как по деревне бегали какие-то люди, среди них еще был толстяк с бакенбардами и серебряными глазами. Можешь сказать спасибо: я соврал им, что ты побежал в другую сторону, хоть тебя и учуяла их собака. А сегодня к нам в лавку приходил другой, тоже с серебряными глазами, худой такой, все лицо в шрамах – представился мистером Роучем. Очень жуткий. – Роберт остановился, чтобы перевести дыхание. – А что им от тебя понадобилось?
– А ты болтливый, я смотрю, – ответил лис. – Все тявкаешь и тявкаешь, вопросы еще задаешь.
– Ну бывает, – смутился Роберт.
Лис погрузился в размышления. Спустя некоторое время он спросил:
– Ты никому про меня не расскажешь?
– Нет.
– Тогда должен перед тобой извиниться. Я вообще воспитанный, но из-за раны перенервничал. Меня, кстати, зовут Малкин.
– Очень приятно познакомиться, Малкин, – сказал Роберт.
– Взаимно. – Лис попытался поклониться и сразу же поморщился. – Знаешь, а многие люди не верят, что машинам бывает больно.
– Но тебе же бывает?
– Если рана глубокая. – Малкин осторожно потыкал мордой в плечо и продолжал: – Такое ощущение, будто лапу пропустили через мясорубку. Никогда такого не испытывал.
– Мы с папой тебя починили. Только вот для полного выздоровления нужно время.
– Спасибо. Но есть одна проблема. Мне срочно надо доставить письмо, а времени остается все меньше. – Механоид опустил морду вниз, а потом резко поднял глаза на мальчика. – Ах ты ж штангенциркуль! Где мое письмо?
– Ой, совсем забыл. – Роберт принялся перебирать инструменты и винтики, пока не нашел под завалами мешочек и конверт. – Вот. Могу повесить их обратно тебе на шею, но не думаю, что тебе стоит бегать. Подожди хотя бы пару дней. Может, я сам отнесу письмо?
Малкин задумался, потом недовольно фыркнул. – Нет, я пообещал доставить его лично в руки. Давай ты лучше приведешь Лили из поместья Бракенбридж сюда. Только идти нужно прямо сейчас, это очень срочное дело.
Роберт неуверенно пожал плечами:
– Но уже темно, а путь неблизкий. Думаю, сейчас не стоит никуда идти: вдруг те люди еще тебя ищут. Но я могу сходить за ней завтра, если хочешь. Когда закончу с работой.
Малкин снова фыркнул:
– Ну, можно и так. Надеюсь, еще не поздно. – После короткого раздумья лис спросил: – А ты сможешь передать ей кое-что? Скажи ей: «Храни секреты…» – Тут Малкин сконфуженно замолчал. – Или как там было? Может, «Секреты хранятся…»
– Так как же? – спросил Роберт.
Малкин опустил уши и обеспокоенно посмотрел на мальчика:
– Ты знаешь, во всей этой неразберихе… Я уже и сам не знаю.
Глава 9
Смеркалось. Лили бродила по тускло освещенному дому. Мадам опять вызвала ее к себе, и девочка тянула время, останавливаясь у каждой комнаты и проводя рукой по запертым дверям.
Вот библиотека: перед ней в коридоре лежат высокие стопки книг, потому что на полках недостаточно места. Вот папин кабинет, со звонком и глазком, чтобы папа знал, кто к нему пришел. А вот его мастерская: на железной двери нарисована молния и написано: «Не беспокоить». И наконец, хозяйская спальня. Это тоже была папина комната, но теперь тут живет мадам.
Лили постучала и, не дожидаясь ответа, вошла.
Зеленые бархатные шторы у дальнего окна были наполовину задернуты, чтобы не так дуло, а на прикроватном столике неярко горела маленькая газовая лампа. Мадам Вердигри сидела за туалетным столиком мамы Лили и мазала лицо каким-то кремом. От запаха ее духов вперемешку с ароматом засохших цветов, которые стояли здесь в каждой вазе, у Лили закружилась голова.
Девочка подошла к окну и вгляделась в темноту. Под тонкими черными деревьями все еще стояли мисс Так и мистер Вингнат, уже почти полностью занесенные снегом. Они медленно исчезали, прямо как папа. Скоро они совсем пропадут из виду, будто хорошо спрятанные секреты. Вот бы найти заводные ключи этих бедолаг: тогда бы Лили смогла им помочь…
– Почему вы не заводите вон тех механоидов? – спросила девочка.
Мадам посмотрела на Лили в отражение зеркала. Ее лица почти не было видно под толстым слоем кремовой маски.
– Это тебе несносная кухарка доложила, ma chérie
[21]?
– Я сама заметила.
– Ну конечно.
Мадам выдернула волосок из родинки на подбородке и поморщилась. Потом она взяла один из маминых флаконов, открыла его и нанесла на родинку мазь. Лили стало дурно. Папе была дорога память о маме, и он не выкидывал ее вещи, но с тех пор, как она умерла, никто ими не пользовался. До сегодняшнего дня.
– Вы роетесь в их вещах, – пробормотала девочка.
Мадам капнула розовую воду на кончик своего костлявого пальца и приложила его к подбородку. – Лили, я не знаю, что тебе наговорила миссис Раст, но ты должна усвоить одну вещь: все машины врут. Никогда не ставь слово механоида выше слова человека.
У Лили защипало в глазах. Она ткнула ковер носком туфли.
– Миссис Раст не обычный механоид. Она всегда была с нами. Она все понимает. После смерти мамы она за мной присматривала. И сейчас будет присматривать, пока папа не вернется. И остальные наши механоиды тоже.
– Твой отец не вернется. Я теперь главная.
– Нет, – замотала головой Лили. Она всем сердцем верила в то, что папа жив. – Он вернется, я точно знаю. И в одном металлическом пальце миссис Раст любви больше, чем во всем вашем тощем теле. Даже не смейте говорить, что я должна верить вам больше, чем ей.
