- Да, - говорю я, понимая, что я должна перетянуть Джессику на свою сторону. - Моя подруга... Она попала в ужасную ситуацию.
И я рассказываю ей о Лилит. Джессика курит тонкую сигарету, слушает меня, на ее лбу появляется вертикальные морщинки, а тонкие пальцы стучат по колену. Кажется, рассказ о Лилит ее впечатлил.
- Я слышала об этой истории в прошлом году, - медленно произносит она. - Ублюдков в нашем мире так много, что им теряется счет. Значит, твоя подруга была одной из жертв?
- Той, которая сумела убежать, - осторожно поясняю я.
- Всегда говорила, что от мужиков одни проблемы, - фыркает Джессика. - Козел. А что ты хочешь от меня, Санни?
- Я хочу встретиться с Лилит. И не хочу, чтобы Эмма узнала об этом, - честно отвечаю я. - Это ведь нарушение договора. Помоги мне. Я не могу оставить Лилит.
Джессика тушит сигарету - для нее у меня в доме есть пепельница. И с улыбкой смотрит на меня.
- А что я за это получу? - спрашивает она.
- А что ты хочешь?
- Ночь с тобой. Как тебе? - В ее глазах - любопытство. В моих, кажется, - паника.
- Ночь со мной? - повторяю я. - Зачем?
Она касается моих волос. И неспешно перебирает их.
- Ты красотка, Санни. Твои волосы словно огонь. И фигура ничего. Может быть, ты мне нравишься?
Джессика склоняется ко мне так близко, что почти касается губами моей щеки - я чувствую ее духи с пудровым ароматом.
Я смотрю в ее глаза, и она вдруг начинает смеяться. А после отсаживается от меня.
- Я шучу, Ховард, - говорит Джессика. - Извини, не могла удержаться. Выражение твоего лица было весьма забавным. Ты действительно милашка. Я помогу тебе, - решает она. - Езжай к своей подружке. Прикрою тебя.
- Спасибо, Джессика, - искренне благодарю я ее.
- Может, все-таки поцелуешь? - улыбается она краешком тонких губ.
Я целую ее в щеку - дружески.
- И надеюсь, этому уроду дадут срок по максимуму, - говорит напоследок Джессика. - Ненавижу подобный мусор.
Мы выходим из дома. И я, поддавшись порыву, обнимаю ее - в знак благодарности.
- Надеюсь, ты не хочешь меня соблазнить, - шутит Джессика. - Садись. Подброшу до метро.
Спустя час я приезжаю на вокзал.
И когда вижу Лилит, которая вместе с матерью, суетливой темноволосой женщиной, сходит с поезда, мое сердце щемит. Нет, я знала, что ей плохо - наверняка плохо, - но я не думала, что увижу Лилит в таком подавленном состоянии.
Она похудела. На ней черные джинсы, хлопковая футболка, кофта с длинными рукавами, под которыми прячутся тонкие пальцы, простые кроссовки и маска. Обычная медицинская маска, закрывающая лицо. А еще кепка с длинным козырьком. Ее ставшие длинными черные волосы, собранны в простой низкий хвост.
Королева драмы испарилась. Вместо нее - незаметная девушка с болезненными глазами. Или ее копия. Прошлой Лилит больше нет.
Одежда - это не главное. Главное - это то, как Лилит держится. Ее плечи зажаты, некогда сверкающий смелый взгляд стал тусклым. Лилит смотрит на мир исподлобья и не отходит ни на шаг от матери.
Я на расстоянии чувствую ее страх. Она боится. До сих пор.
Не в силах больше ждать, я бегу к ней. Она видит меня и почему-то делает шаг назад. Но я обнимаю ее, крепко прижимая к себе, и ей приходится тоже меня обнять - несмело, как будто в ее руках нет жизненной силы.
Я отстраняюсь и смотрю на нее, узнавая и не узнавая одновременно. Лилит не снимает маску. И в ее взгляде смущение и все тот же страх - застарелый, въевшийся к душу. Такой страх всегда пахнет чернилами и пылью.
«Все хорошо», - говорю я ей мысленно и улыбаюсь. Но чего мне стоит эта улыбка! Внутри я сама не своя.
Она словно приходит в себя.
- Это моя подруга, мама, Санни Ховард, мы раньше жили вместе, - шепчет Лилит, и ее мать смотрит на меня с подозрением:
- Где же ты раньше была, Санни Ховард? - спрашивает она.
- Мама, не надо, - просит Лилит.
- Я... Простите. Я не знала. Ни о чем. Простите, - произношу я скороговоркой. - Знаю, что плохая подруга, но все же лучше поздно, чем никогда.
Взгляд женщины смягчается, и мне кажется, что ей тоже трудно.
- Твоя правда. Она много про тебя рассказывала. Раньше, - добавляет миссис Бейкер. - Сейчас-то и не говорит почти.
Я с тревогой смотрю на Лилит. Она молчит, опустив руки и расцарапывая кожу на пальце ногтями. Я осторожно убираю ее ладонь. Раньше у Лилит была плохая привычка ломать ногти, когда она нервничала. Сейчас же ее ногти обрезаны под корень. Видимо, ломать больше нечего, и она переключилась на кожу.
- Нам нужно ехать в суд, - вздыхает ее мать, беря Лилит за руку, как маленькую девочку. - Ты, наверное, с ней поговорить хочешь? После предварительного слушания поговори. Расшевели эту девчонку.
Я киваю ей, и все вместе мы идем к такси. Один из поездов издает протяжный гудок, и Лилит вздрагивает от резкого звука. Тогда я беру ее за свободную руку, чтобы дать понять, что я с ней.
До такси мы идем молча.
Мне кажется, что это происходит не с нами. Когда мы обе успели стать такими? Это словно и не мы, а наши отражения из мира зеркал.
В такси мы с Лилит садимся на заднее сидение, миссис Бейкер - на переднее.
Машина трогается.
Я не отпускаю руку Лилит - она не дает мне этого сделать. Цепляется за мои пальцы своими, холодными и тонкими, и мне снова становится больно за нее. За ее взгляд. За ее жесты. За ее молчание.
Наверное, ей страшно из-за предварительного слушания, ведь на нем будет и Бен.
- Все будет хорошо, - ободряюще говорю ей я и улыбаюсь. Она пожимает плечами.
- Может быть, снимешь? - предлагаю я, имея в виду маску, но Лилит испуганно и быстро качает головой.
- Нет-нет-нет, - едва слышно - боже, да что у нее с голосом?! - отвечает подруга.
- Хорошо, хорошо, успокойся, Лилит. Хочешь послушать музыку? - спрашиваю я и достаю наушники и телефон, на котором у меня хранятся и старые песни «Связи с солнцем», и мои гитарные записи, и множество любимых треков.
Один наушник я отдаю ей, второй забираю себе и включаю что-то спокойное и мелодичное. Некоторое время мы слушаем музыку, а потом Лилит говорит:
- Включи что-нибудь свое. Если можешь.
Естественно, я могу. И включаю. Не знаю, почему так выходит, но первая запись - это та самая моя гитарная композиция, которую я исполняла для Лилит год назад на крыше Хартли. Как же давно это было. Кажется, что в прошлой жизни.
Подруга кладет голову мне на плечо и слушает. Мне почему-то кажется, что вот-вот на ее глазах появятся слезы, но они сухи. Ее мать наблюдает за нами в зеркало заднего вида. Она тоже боится.
