Еще и лампочки перегорели в тамбуре и на лестнице, ведущей к жилому второму этажу.
Не успела я подняться на первую ступеньку, как за спиной раздался оглушительный грохот закрывшейся наконец подъездной двери. Я даже вздрогнула.
И еще раз вздрогнула, когда со второго этажа вниз мимо меня спокойно, но неожиданно прошел незнакомый пожилой мужчина в неприметной серой кепочке.
Я еще мельком подумала, как он будет сражаться с непокорной дверью. Но тут же забыла о нем, остолбенев от вида открывшейся мне лестничной площадки второго этажа. Кто-то сообразил обклеить стены бумажными обоями, предназначавшимися для детской. Какие-то милые зайцы на голубом фоне. Обои были наклеены неряшливо, явно впопыхах, но сам факт!
Что за идиотизм? Кстати, что там с дядькой в кепке? Никаких звуков борьбы и возмущенных звуков захлопывающейся двери так и не было слышно. То ли дверь вела себя противно только со мной, то ли…
Я резко обернулась и почти нос к носу столкнулась с тем самым пожилым дядечкой в кепке. По инерции отступив назад, я с удивлением разглядела в его руках какую-то тряпку, которую он старательно обеими руками сворачивал в жгут.
– Ты бы поосторожнее здесь, девочка, – на мой вопросительный взгляд ответил мягким тихим голосом странный тип, продолжая скручивать тряпку. – В доме завелся маньяк, на нескольких женщин уже напал.
– Это вы, что ли, маньяк? – глупо поддержала разговор я, испытывая скорее удивление, чем страх.
– Я, – просто подтвердил дядька и шагнул ко мне, одновременно вскидывая тряпичный жгут, чтобы набросить на мою шею…
Я подскочила на кровати с вытаращенными глазами. Сна не было ни в одном глазу, сердце колотилось как бешеное, а горло свело судорогой, так что пришлось пару раз с силой глотнуть. Идиотский сон, так похожий на правду. Хотя обои в подъезде должны были меня насторожить.
Поворочавшись, решила сходить в туалет. Не то чтобы очень хотелось, но слишком сон противный.
Тихонько пробираясь в темноте, чтобы не разбудить бабушку, я открыла межкомнатную дверь и тут же отпрянула с дико колотящимся сердцем.
В полной темноте прямо передо мной молча стояла тетя Юля, загораживая проход. То есть это я потом поняла, кто это. А сначала темная молчаливая фигура сразу за дверью выглядела зловеще и незнакомо. Пока сонный мозг лихорадочно соображал, что за человек торчит ночью в нашем коридоре, постепенно стали проступать знакомые черты.
– Блин! Ты меня напугала, – яростным шепотом обругала я тетку. – Что за дурацкая манера?
Люля молча отступила в сторону, не собираясь вступать со мной в перепалку, немного постояла, а потом развернулась и ушла к себе практически бесшумно. И все в полной темноте, не зажигая света и даже не подсвечивая себе телефоном. Это было возмутительно!
Сначала напугала, потом даже не извинилась!
Я была настолько возмущена, что даже забыла, куда собиралась. Преувеличенно тихо опять закрыла дверь в бабушкину комнату и вернулась в кровать. Бабушка так и не проснулась.
– Настька, я же просила тебя не брать мои вещи! – с ходу начала тетя Юля, едва я утром выползла в коридор.
Она на удивление рано встала и теперь металась по квартире, как самая деловая и занятая.
– Чего я у тебя брала? Почему сразу я-то? – буркнула я, собираясь скрыться от тетки в ванной.
Еще этот осадок неприятный после сна. И кстати, она же меня еще напугала ночью!
– Ну а кто? Санда? Бабушка? – Люля преградила мне дорогу, заодно вовлекая всю семью в скандал. – Юбку мою, которую примеряла тогда. Еще забрать у меня хотела. Ну, где она? Я не разрешала забирать! В чем я, по-твоему, пойду теперь? Тебе что, нечего в школу надеть, кроме моих вещей?
– Да не ношу я в школу юбки! Тем более твои! – окончательно проснувшись, возмутилась я.
– Ну и где она тогда?
– Да откуда я знаю!
Я раздраженно захлопнула за собой дверь в ванную. Даже включив воду, я слышала, как тетя Юля требует вернуть ей проклятую пропавшую юбку.
Но, надо сказать, так нервно на теткины обвинения отреагировала только я. Мама, например, только удивленно посмеялась: «Да вы сговорились, что ли? У одного галстук из-под носа уползает, у другой – кольцо, у третьей юбка улетучивается. Хорошо еще дома, а не на улице. Следите уже за своими вещичками!»
Да, кстати! Пока Люля металась в поисках юбки, я опять, который раз уже, обшарила ванную. Мое любимое колечко так и не нашлось…
А когда я вышла из своего убежища, поиски уже прекратились и Люля пролетела мимо меня, возмущенно фыркая, одетая в джинсы. И входной дверью хлопнула так, будто мы все виноваты.
Папа с мамой стояли на пороге комнаты, задрав головы к потолку. Я хотела спросить, что там такого интересного, когда сама поняла причину.
Люстра опять вертелась. Медленно, так же степенно, как до этого много лет висела, не шелохнувшись.
– Да что же это такое? – начал бушевать папа. – Только пропеллера нам не хватало!
– Как бы она не грохнулась… – озабоченно вторила ему мама. – Вдруг провод перетрется?
Только папа повернулся, чтобы идти за стремянкой, как люстра, словно в насмешку, замерла, будто ничего и не было.
– Она уже не первый раз так, – решила сообщить я. Папа нахмурился и принес-таки стремянку.
– Все в порядке с проводами. – Он попытался подтолкнуть люстру, чтобы она начала крутиться, но она только покачнулась и снова замерла.
Пришла бабушка, встала в дверях, сложив на груди руки, и долго смотрела на вертлявый светильник. Потом укоряющим тоном, будто мы были в чем-то виноваты, сообщила, что они с дедушкой получили эту массивную антикварную красавицу в подарок от дедушкиной родни. Она очень старинная, может быть, даже революцию видела. Или нет. И никогда, за все время своей службы, их не подводила.
Поскольку историю люстры мы уже неоднократно слышали, то деликатно промолчали. Бывало, что бабушка рассказывала одни и те же истории из своей жизни одними и теми же словами и очень удивлялась и обижалась, если ей на это указывали. Мама иногда раздражалась, но чаще мы просто молчали и слушали, чтобы бабушку не обидеть.
На этот же раз к уже знакомой истории бабушка добавила что-то новое:
– Андрей Васильевич, помнится, рассказывал, что у него на старой квартире тоже лампа ни с того ни с сего крутилась. И как-то был у них в гостях его друг-художник, заметил это и сказал: «Эк у вас черти лампу крутят! Почистить надо квартиру!»
– Да, сделать уборку никогда не лишне. Особенно у него, насколько я помню, – оборвала бабушку мама.
Та встрепенулась, как боевой конь при звуках трубы:
– Перестань, Санда, ты отлично поняла, что речь об освящении квартиры!
– Мам, Андрей Васильевич алкоголик, и друзья у него всегда были такие же. Мало ли что им мерещилось! – с укоризной заметила мама. – У них там, может, в каждом углу черти чего-то там крутили!
