Однако, как ни странно, я его понимал и даже сам, потренировавшись после вчерашней ночной вылазки в лесу, смог разговаривать. Правда, для этого словно пришлось что-то в себе сломать, или, точнее, пробить некий барьер. Вот я вроде бы произношу слова на русском, усилие – и уже говорю на местном. Хотя при этом не потерял способности переключаться на известные мне языки.
– Она единственная знахарка в деревне! – насупился старик. – И тебе ли не знать, старший сын, что всё, в чём её обвиняют, ни разу не подтвердилось.
– Ерунда! – отмахнулся его собеседник, проходя вглубь комнаты и усаживаясь на кресло. – Она айндзура и не может быть непричастна к нашим бедам. Просто не в силах обычных людей найти доказательства и…
– Старший сын, – устало прервал его староста, занимая кресло напротив. – Айндзуры такие же люди, как и…
– Не надо душеспасительных бесед, отец! – рыкнул мужик. – Мне хватает их в городе! Мы с тобой люди от земли, у нас чёрные волосы и сильная кровь! Мы здесь власть! Это наше селение, мы…
– Я на одну четверть айндзура, ты на одну шестнадцатую! – устало проговорил глава деревни. – Да, в нас сильна правильная кровь, но ты готов выгнать своего брата Вальгарда, который родился от пришлого!
– Не смей мне трогать брата, старик! – внезапно взъярился мечник. – Он наш по крови! Его родила моя мать! Пусть у него и не чёрные волосы…
– Так и Васка наша! – припечатал по подлокотнику староста. – Её бабка – твоя родственница! И…
Он ещё что-то втирал своему отпрыску, а я зацепился за знакомое имя. Васка! Васелеса! Так что, получается, местные жители сербы? Ну, или их копия в другом мире. Хотя староста упоминал Вальгарда, а это звучит уже как-то по-скандинавски.
– Нет! Она чужак! – рявкнул мужчина, подавшись вперёд.
– А может быть, ты так относишься к ней, потому что она дала тебе от ворот поворот? – мягко, по-отечески проговорил глава деревни. – Ты, главное, скажи мне, старший сын, а мы уж…
– Сам разберусь! – окрысился мечник.
– Сам так сам, – нахмурившись, безразлично ответил староста и, пожевав губами, строго добавил: – Но травить мне её заканчивай! Другой знахарки в округе нет!
– И без неё проживём! – опять рявкнул его сынок и, вскочив, быстрым шагом вышел из комнаты, напоследок прошипев: – А если ты не чтишь заветы предков, то я сам с ней разберусь! Сейчас! Всё зло от айндзур!
И зло хлопнул дверью, отчего в помещении погасло несколько свечей, а огоньки остальных взволнованно затрепетали.
«Зашибись здесь жизнь у девки… с карманными деревенскими нациками!» – подумал я, ни секунды не сомневаясь, о ком шёл разговор.
Определения, используемые в родном языке, были встроены в речь местных вместо местоимений и многочисленных именных суффиксов. Так что, слыша «она», «её» и прочее, я воспринимал их как «девушка-блондинка» или «чужачка со светлыми волосами», а при произнесении имён ещё и отношение к объекту разговора. Мой мозг каким-то образом переваривал всё услышанное в удобоваримый русский язык, хоть я и примечал некий акцент.
– Дурак, – прошипел староста и медленно поковылял к шкафу, под завязку заполненному свитками, а затем закрыл глаза, плотно сжав губы, и, простояв так несколько секунд, добавил: – Не дай тебе боги действительно совершить глупость. Нет, дурак – это я. Но будь что будет.
Мне, в общем-то, этого хватило. Минут через пять мужик вышел из дома, а я последовал за ним. Двигался он целенаправленно к покосившейся избушечке блондиночки, которую сегодня шерстил вместе с отцом. К тому же не понравилось мне то, как он судорожно теребил рукоять меча.
«Ну, и что делать?» – задал я себе вопрос, скользя в глубоких угольно-чёрных ночных тенях следом за мужчиной.
Задумал он явно нехорошее, так что стоило спасать девчонку от гоблинов, пока какой-то хрен с бугра не сотворил с ней невесть что. Пусть он и из её же деревни. Вот только убивать тоже как-то не хочется. Да и не факт, что рука поднимется. Всё-таки одно дело какая-то неведомая зелёная хрень, а другое – человек.
«Или всё же поднимется?..» – мысленно спросил я сам себя, как-то не обнаружив внутреннего протеста против такого кардинального способа решения проблем.
Старательно возводимые современным мне обществом тормоза и преграды против убийства себе подобных, словно отсутствовали. Но это совершенно не значило, что мне хотелось прямо сейчас взять и устроить в деревне кровавую баню. Да и мысль о расчленёнке или вообще трупах все так же вызывала отторжение.
Только сейчас я вдруг задумался над тем, что кроме мух, комаров и тараканов Владимир Распутин в своей прошлой жизни, собственно, никого никогда не убивал. Ну не считать же за реальный опыт расстрел монстров в компьютерных игрушках или сражения в виртуале. Или последнее всё же считается?
Не то чтобы прежний я был нюней или безвольным человеком, но одно дело набить кому-нибудь морду, а совсем другое – отобрать жизнь. Да я не уверен, что смог бы расправиться с тем же кроликом, не в том смысле, что ушастый бы меня заломал и, покусав, скрутил в бараний рог, а в том, получилось бы у меня недрогнувшей рукой свернуть ему шею. Жалко ведь животинку! Да и вопрос выживания передо мной никогда не стоял.
А оказавшись здесь, в этом теле… На того же белкозавра я напал с явным желанием покромсать его на тысячу кусочков. Пушного рогатого зайца завалил не задумываясь, как, впрочем, и птичку, сбитую влёт сенбоном. Да взять, к примеру, тех же зелёных обезьяноидов – грохнул не глядя, без сомнений и рефлексии, да и сейчас, можно сказать, уже профессионально наметил на мужике точки, куда буду бить, чтобы положить его в случае чего без шума, пыли и потоков крови.
«Бля, что же со мной произошло-то? – беззвучно ужаснулся я, чувствуя, как по спине пробежались холодные мурашки. – Когда о подобном задумываешься, это пугает».
Впрочем, деревенька маленькая, и размышлять дальше на эту тему времени у меня не было. Глубокая ночь, на засыпанном звёздами небосводе две луны, одна большая, раза в два больше земной, а другая чуть меньше и крутится, похоже, вокруг крупной товарки. Уверенно шагающий по безлюдной улице молодой воин, и тень в моём лице, в одно мгновение бесшумно возникшая у него за спиной.
Убивать я, естественно, никого не стал. Не понадеявшись на собственный кулак, аккуратно, но с силой тюкнул мечника по затылку небоевой стороной кусаригамы, подхватил вмиг обмякшее тело, перебросил через плечо и быстренько ретировался в огороды. Остановившись, проверил состояние клиента. Жив, курилка, хотя сознание я ему выключил качественно. Головные боли, как, впрочем, и знатная шишка, ему обеспечены, а в остальном мужик жив и здоров, а всё остальное – мелочи.
Осталось только решить, что же с ним, собственно, делать. Вначале я хотел аккуратненько уложить пациента где-нибудь недалеко от дома старосты. Мол, вышел ночью весь на нервах и с нехорошими мыслями, споткнулся в темноте о камушек, упал неудачно, вот и приложился головой. Чего только в темноте не случается с рассеянными людьми!
