Пока же идут переговоры с Михаилом Черниговским и великим князем Георгием, Юрию Ингваревичу надо немедленно начинать собирать войска со всей рязанской земли. И княжеские дружины, и городовые полки, и крестьянское ополчение. Рать стягивать к Рязани и там дожидаться суздальских и черниговских полков, а затем совместными усилиями выгнать ворогов из рязанских пределов. Навалиться всем миром на супостата.
Между тем вариантов дальнейших действий рязанских князей было несколько. Можно было отправить всё гражданское население Рязани на север княжества, в Коломну и Ростиславль, а со всей ратью засесть за валами столицы, и если монголы атакуют, то опираясь на городские укрепления, сражаться с ними до прихода союзников. В другом варианте – надо было оставить в Рязани сильный гарнизон, а главные силы отвести на север, к Коломне. Коломна – идеальное место для сбора объединённых войск Северо-Восточной Руси и черниговских дружин, поскольку она находится на стыке всех трёх княжеств. Но помимо этого она имела и важнейшее стратегическое значение, являясь ключом в земли Владимиро-Суздальского княжества: «Прямых путей от старой Рязани, от Оки к Клязьме, во Владимир-Залесский через леса Мещерской стороны не существовало. От старой Рязани попадали во Владимир или через Коломну, или через Муром»
[24] (А.Н. Насонов). Однако на Муром во время нашествия 1237–1238 гг. монголы не пошли, все их усилия были сосредоточены на центральном направлении. Именно ось Рязань – Коломна становилась местом решающих столкновений.
По большому счёту, рязанские князья и воеводы рассудили правильно. Объединённых сил Георгия Всеволодовича, черниговских, рязанских и муромских князей вполне могло хватить для того, чтобы остановить нашествие. В целом обошлись бы и без помощи из Чернигова. Но для выполнения этого стратегического плана требовалось только одно – время. И чтобы его выиграть, в Рязани было принято ещё одно решение, которое имело далеко идущие и роковые последствия.
Дело в том, что рязанские князья решили сами отправить к Батыю посольство. Решили, что в ханскую ставку поедет Фёдор Юрьевич, любимый сын и наследник Юрия Ингваревича, и постарается путём переговоров потянуть время. А заодно всё подробно разузнать о неведомом противнике. Риск был страшный. Но князь Юрий, очевидно, исходил из того, что увидев столь представительный состав посольства, Батый уверится в искреннем намерении Рязани решить дело миром. Хан вступит с переговорщиками в прения, и в итоге удастся выиграть время, необходимое для сбора полков. Только вот не ведал рязанский князь, что Батый всё давно уже решил и что, посылая своего сына на реку Воронеж, он совершает самую страшную ошибку в своей жизни.
* * *
Удивительно, насколько оказываются живучи штампы и стереотипы, которые, не имея ничего общего с реальными событиями, продолжают жить в сознании людей. И при этом не просто живут, а обрастают новыми подробностями, кочуют из одной книги в другую и претендуют на истину в последней инстанции. Это я о пресловутых княжеских междоусобицах, которые, согласно расхожему мнению, явились причиной погибели Северо-Восточной Руси. Уже говорилось о том, что главным виновником этого безобразия был назначен Георгий Всеволодович. Согласно устоявшейся традиции, когда к нему пришли рязанские послы с просьбой о помощи, великий князь ответил им отказом.
Вот что сообщает по данному поводу Новгородская I летопись старшего извода: «Юрьи же сам не поиде, ни послуша князии рязаньскых молбы, но сам хоте особь брань створити». Аналогичную информацию приводит и «Повесть о разорении Рязани Батыем»: «Князь же великий Георгий Всеволодович Владимирский и сам войско не повел, и на помощь воинов не послал, желая сам, в одиночку, сразиться с Батыем». Об этом же свидетельствует Софийская I летопись, Симеоновская и ряд других. Данные цитаты были объявлены каноническими и стали переходить из одного научного труда в другой на протяжении столетий, подтверждая версию о пагубности княжеских междоусобиц для Северо-Восточной Руси. Историки приняли её на веру полностью и безоговорочно, даже не удосужившись проверить – а что же за этой фразой стоит? И вот здесь начинается самое интересное.
В Московском летописном своде конца XV, Воскресенской, Троицкой, Вологодско-Пермской летописях и ряде других князя Георгия упрекают не в том, что он не оказал помощь рязанцам, а в том, что лично не повел полки на выручку соседу: «Князь же Юрьи сам не иде» (Никоновская летопись). А это, заметим, не одно и то же. Ведь помощь Георгий Всеволодович в Рязань отправил!
В тех же летописях, которые обвиняют великого князя в том, что он бросил рязанцев на произвол судьбы, встречаются вопиющие противоречия. Берем наглядный пример. Сначала следует стандартное обвинение в адрес Георгия Всеволодовича: «Но великий князь Юрий не внял мольбе рязанских князей, сам не пошел и не прислал помощи; хотел он сам по себе биться с татарами» (Из Тверской летописи). Из текста следует, что владимирского князя одолели амбиции, и он предал общерусское дело защиты родной земли. Однако буквально через абзац летописец опровергает сам себя, поскольку сообщает следующее: «Великий князь Юрий Всеволодович Владимирский послал передовое войско с воеводой Еремеем, и оно соединилось с Романом Ингваревичем. А татары, захватив Рязань, пошли к Коломне, и здесь вышел против них сын великого князя Юрия Всеволодовича Владимирского и Роман Ингваревич со своими людьми». Роман Ингваревич – это коломенский князь, а Коломна входила в состав Рязанского княжества. Соответственно, посылая полки на помощь Роману, князь Георгий помогал рязанцам. Причем делал это в спешке, потому что сначала в Коломну прибыл передовой полк во главе с воеводой, а затем остальные войска во главе с князем Всеволодом. По-другому данный абзац просто невозможно трактовать! Но тогда получается, что логики в рассказе летописца нет никакой. Однако здесь уже ничего не поделаешь, поскольку стремление выдать желаемое за действительное возобладало над грамотным анализом ситуации. В итоге мы получили то, что получили. Причем такие нестыковки присутствуют не в одной только Тверской летописи.
Как уже отмечалось, к тем сведениям, которые сообщает Ипатьевский летописный свод, надо относиться очень осторожно. Но летописец из Галича, работавший над разделом, который был посвящен нашествию Батыя на Северо-Восточную Русь, о том, что Георгий Всеволодович не откликнулся на призыв рязанцев, не сообщает ни слова. Хотя, казалось бы, очень удобный повод для летописца из Южной Руси уличить суздальских князей в чем-то нехорошем. Наоборот, из текста летописи получается, что как только великий князь узнал о монгольском вторжении, он немедленно собрал полки и отправил их на помощь Рязани: «Услышав об этом, великий князь Юрий послал сына своего Всеволода со всем войском» (Галицко-Волынская летопись). Что в принципе укладывается в общую схему развития событий.
Удивительно, но английский учёный Джон Феннел разобрался в ситуации гораздо лучше многих отечественных историков, начиная с В.Н. Татищева и Н.М. Карамзина. Феннел обратил внимание на то, что обычно предпочитали игнорировать – предвзятость Новгородской I летописи по отношению к суздальским князьям: «В целом версия Новгородской Первой летописи по содержанию, стилю и идеологической направленности резко отличается от описания в Лаврентьевской летописи: многие факты противоречат приводимым в Лаврентьевской летописи; политические оценки, в частности критика великого князя владимирского за то, что он не послал военную помощь сражавшейся Рязани, не имеют ничего общего с позицией летописца Юрия»
[25]. Не в бровь, а в глаз.
