При реконструкции захвата монголами Успенского собора я исходил из того, что оказаться на хорах можно было только при помощи приставных лестниц. Поэтому и не смогли туда прорваться ханские нукеры, а немногочисленным княжеским дружинникам, защищавшим княгиню Агафью с семьей, было вполне по силам отражать их атаки. Не имея возможности проникнуть на хоры, монголы решили удушить всех, кто там находился, дымом: «И все бывшие там задохнулись, и так предали души свои в руки господа» (Из Тверской летописи).
Успенский собор стольного Владимира. XII в.
Здесь 7 февраля 1238 г. погибла семья великого князя Георгия
Фото автора
Успенский собор подвергся жесточайшему разграблению: «Церковь святой Богородицы татары разграбили, сорвали оклад с чудотворной иконы, украшенный золотом, и серебром, и камнями драгоценными, разграбили все монастыри и иконы ободрали, а другие разрубили, а некоторые взяли себе вместе с честными крестами и сосудами священными, и книги ободрали, и разграбили одежды блаженных первых князей, которые те повесили в святых церквах на память о себе» (Из Лаврентьевской летописи). Далее летописец перечисляет церковных иерархов, погибших во время штурма стольного Владимира: «Убит был Пахомий, архимандрит монастыря Рождества святой богородицы, и игумен Успенский, Феодосий Спасский, и другие игумены, и монахи, и монахини, и попы, и дьяконы, начиная с юных и кончая старцами и грудными младенцами. Расправились татары со всеми, убивая одних, а других уводя босых и раздетых, умирающих от холода, в станы свои» (Из Лаврентьевской летописи). Как видим, со стороны монголов нет никаких заигрываний со служителями чуждой им религии – огонь, меч и петля аркана – вот что несли дикие завоеватели для Русской Церкви.
Семья князя Георгия и епископ Митрофан были похоронены там, где и приняли смерть – под сводами Успенского собора. Гробница Владимирского епископа крайняя к западу в южной стене пристройки Всеволода III. Под сенью комары надпись: «Мощи епископа Митрофана Владимирскаго, преставися лета 6745 (1238) месяца февраля 7 дни». Память священномученика Митрофана, епископа Владимирского и Суздальского отмечается в Соборе Владимирских святых 23 июня (6 июля). У противоположной стены Соборной церкви захоронена княгиня Агафья и её родные: «А лежит она на левой стране, а подле ея – великая кнежна Феодора да снохи ея: княгиня Марья, да княгиня Кристина, да княгиня Феодора». Жена Георгия Всеволодовича была канонизирована как благоверная княгиня мученица Агафия Владимирская и почитается как местная святая. День её памяти отмечается 7 (20) февраля. Единственной, кто выжил из большой семьи великого князя Владимирского, оказалась его дочь Добрава (1215–1265), в крещении Елена, которую в 1226 году выдали замуж за волынского князя Василько Романовича, брата Даниила Галицкого.
Об осаде стольного Владимира оставил краткую запись в своем труде и Рашид Ад-Дин: «Осадив город Юргия Великого, взяли его в восемь дней. Они ожесточенно дрались. Менгу-каан лично совершал богатырские подвиги, пока не разбил их» (с. 39). Насчет длительности обороны персидский историк ошибся, поскольку из летописей следует, что она началась 3 февраля и закончилась седьмого числа. Уже не сходится. Зато Рашид Ад-Дин отметил факт яростного сопротивления русских орде Батыя. Трудно сказать, какие «подвиги» совершал хан Менгу, будущий великий каган. Скорее всего, после гибели Кулькана всем царевичам чингизидам было запрещено заниматься подобной самодеятельностью. Возможно, это был просто литературный прием историка, который таким образом хотел подчеркнуть все трудности битвы за столицу Северо-Восточной Руси. И что только благодаря личному вмешательству Менгу монголам удалось переломить ход сражения. Могло быть и так.
Взятием Владимира-Суздальского закончился первый этап нашествия Батыя на Северо-Восточную Русь. Но русские ещё не были побеждены, и с этого момента меняются как цели войны, так стратегия и тактика завоевателей.
7. Сыновья великого князя
…выеха князь Юрьи из Володимера,
урядив сыны своя в себе
место Всеволода и Мстислава.
Пискаревский летописец
Попробуем на основании летописных свидетельств разобраться в том, что же всё-таки произошло с сыновьями великого князя – Всеволодом и Мстиславом. Информация об их судьбе крайне противоречива. Я уже приводил выдержки из летописей, где рассказывается о том, что Всеволод принял монашеский постриг, а затем и схиму. После этого в летописях говорится о том, что когда монголы ворвались на улицы столицы, братья сумели уйти в город Мономаха: «Всеволод и Мстислав и все люди бежали в Печерний город» (Из Лаврентьевской летописи). Как видим, всё прописано ясно и четко и иного толкования у этой записи быть не может. Данная информация подтверждается сведениями Троицкой, Воскресенской, Симеоновской, Львовской, Тверской, Ермолинской, Софийской I, Вологодско-Пермской летописями и «Московским летописным сводом конца XV века».
Дальше начинаются странности. Рассказав о бегстве князей из Нового города в город Мономаха, летописцы сразу же переходят к описанию трагедии в Успенском соборе. Как будто в промежуток времени между этими двумя событиями ничего важного не произошло. А ведь до этого ученые книжники очень подробно расписывали первые дни осады, цитируя даже речи, которые произносили князья и воеводы. А здесь – настоящий временной провал. Мало того, со страниц летописного рассказа исчезают Мстислав и Всеволод, и об их дальнейшей судьбе читатель случайно узнает в контексте битвы на реке Сить. На данный факт обратили внимание многие исследователи. Невольно возникает ощущение, что такой странный разрыв в связном рассказе возник неслучайно.
Я не считаю летописцев фальсификаторами, которые в угоду неким таинственным силам переписывают и искажают историю Руси. За исключением попыток объявить викинга Рюрика основателем государства и родоначальником династии, они достаточно объективно освещают ход исторических событий. Понятно, что их симпатии на стороне тех князей, при дворе которых составляются летописные своды, однако если учитывать этот момент при изучении материала, то всё становится логичным и объяснимым. Скорее всего, так получилось и с летописным рассказом о взятии Владимира-Суздальского. Не подлежит сомнению, что в отрезок времени между бегством Всеволода и Мстислава в Печерний город и захватом Успенского собора произошло нечто такое, о чем великокняжеские летописцы посчитали неудобным упоминать.
Попробуем восстановить хронику событий, но сначала рассмотрим те летописные свидетельства, где говорится о судьбе сыновей Георгия Всеволодовича. Например, в той же Троицкой летописи, где сообщалось о том, что братья бежали в город Мономаха, говорится, что прибывший на реку Сить гонец сообщил князю Георгию следующее: «Старейшаа сына твоа Всеволод с братом в Новом городе убиена быста» (т. 1, с. 223). Об этом же свидетельствует и Софийская I летопись: «А стареишая сыны твоя Всеволод с братом ве Новегороде убиена быста» (т. 5, с. 214). Вологодско-Пермская летопись также приводит аналогичную информацию. В «Книге степенной царского родословия» рассказывается о гибели сыновей Георгия Всеволодовича в Новом городе так: «Всеволод, Мстислав, в новом граде Володимери от тех же безбожных Татар убиена быста» (с. 264). Особняком стоит известие Никоновского летописного свода, там рассказывается о гибели братьев в контексте уличных боев в Новом городе: «И ту убиша князя Всеволода з братом» (с. 108). К данной версии склоняется и В.Н. Татищев: «И пробив стену у Златых, Ирининых и Медных врат и во многих местах учинив переметы чрез ров, вошли во град со всех сторон и взяли новый град до обеда. Тут убили князей Всеволода и Мстислава Юриевичей, а другие князи и войско ушли в средний град» (с. 729). Но кто такие эти «другие князи», совершенно непонятно, ведь кроме сыновей Георгия Всеволодовича других князей в стольном Владимире просто не было.
