И тут Макс сделал единственное, что пришло в голову. Вышло по-идиотски: пистолет полетел в колбу, о которой так пекся старик.
Грохот! Стекло не разбилось, слишком уж толстое, но на нем появилась отметина, от которой в стороны побежали трещины. Но самое главное – тварь внутри аквариума заревела, окатив старика фонтаном из брызг. От звука заревела!
В «лунных камнях» старика вспыхнула ярость, зато он забыл про Саню: «ихтиандр» двинулся к барабанщику, размахивая ножом.
– Ш-шумиш-ш-шь?! А ты не ш-ш-шу-уми!
«Что это он все шум поминает? Не нравится, когда шумно?! Так получай, уродец!»
На столе стояли маленькие пробирки с химикатами – синие, красные, зеленые. Макс был без понятия, что за дрянь в них понамешана. Рисковал жутко – в любой из этих колбочек вполне мог быть яд, но думать об этом было поздно: он начал швырять склянки одну за другой на пол.
Дзиньк! Дзиньк! Дзиньк!
Шаги «ихтиандра» замедлились. Его руки потянулись к голове, чтобы прикрыть уши руками.
«Ох ты же, посмотри-ка, какой чувствительный каннибал у нас тут попался! А вот тебе еще, хрен моржовый! И еще! Получи!»
В ход пошли уже колбы побольше – все, что стояло на столе, было достойно того, чтобы добавить новых звуков в общую симфонию стеклянного ада.
Тварь в аквариуме проняло – она ревела. Ей тоже не нравился шум. «Отлично – тогда добавим!» – подумал Макс и запустил в колбу кружку, на которой красовалась надпись: «Просто царь». Вдребезги! Тварь внутри заорала так, что, казалось, стадо слонов вздумало спариваться, но сдуру все засадили одному. Причем не самке, а самцу.
– Ш-шум! Ш-ш-шум-м! Не надо ш-шума! – старик закрывал уши. В том месте, где у него были жабры, «второй рот» вибрировал, издавая шипение вперемешку с бульканьем. Похоже, что именно жабры сходили с ума от резких звуков.
«Зачем он тогда прикрывал уши? Может, просто рефлекс? С тех времен, когда он еще был человеком».
Пора было пускать в ход тяжелую артиллерию – железный стул прицельно полетел в колбу. Конечно, следом можно было бы запустить и стол, который Макс использовал в качестве артиллерийского склада для пробирок. Только вот силенок поднять его не хватит, а глушить «симфонию» никак нельзя!
А вот и еще снаряд – барабанщик схватился за фоторамку. Едва не запустил ее следом, но увидел, что на ней изображен этот же старик. Он был сфотографирован в лесу, возможно, даже на поляне, у входа в бункер. На голове такие же, как сейчас, седые и жидкие волосы. Тот же ворот лаборантского халата, но глаза… глаза живые, человеческие. Светятся радостью, потому что рядом с ним – девчушка лет пяти, внучка. Косички в разные стороны, веснушки вперемешку с румянцем, губки горят.
Идеальные семейные отношения.
Макс замер, не в силах продолжать то, что начал. Он не знал, кто они, но эти двое совершенно точно были вполне нормальными людьми в прошлом. Дедушка наверняка работал в этой лаборатории, а девочка… девочка, возможно, приехала к нему на каникулы. Он устраивал ей экскурсии сюда, в лабораторию. В обход руководства – это как пить дать. Судя по оборудованию, здесь проводились не совсем законные эксперименты, поэтому заведение стопудово было закрытым для посещений обычными гражданскими. Но добрый дедуля находил возможность для того, чтобы приводить сюда свое маленькое сокровище. Ни в чем не мог ей отказать!
Но потом что-то пошло не так – лабораторию оставили все.
Кроме них!
Пока Макс смотрел на фотку, дед времени даром не терял. Пара прыжков – и он снова оказался напротив драммера. Толкнул его на дверь, привалившись сверху. Нож – в паре сантиметров от вздувшегося бугра артерии на шее. Максовой шее.
– Послушай, я не хотел причинять вам вреда… Я не знал…
Барабанщик протянул монстру фото. На мгновение глаза старика снова приобрели осмысленность, но только на секунду – он схватил рамку и ударил ей Макса по лицу. Стекло треснуло, на губе барабанщика разверзся бардовый гранд-каньон. Вкус меди растекся на языке.
– Вы ш-ш-шеее наш-ш-ш тут брош-шили-и. Вы-ы-ы-у-у-у! – вдруг завыл каннибал, но фотку не бросил – аккуратно поставил на разгромленный столик.
Макс силился отвести нож, но тот все ближе врезался ему в горло. Старик был на редкость силен – точно мутант. «Или я дохляк, – подумал Макс. – Скорее – и то, и другое».
– Я… мы… мы не бросали никого, мы сами… кхррр! – было ясно, что договорить он просто не сможет. Этот тип не желал его слушать. И кем бы он не был до этого, хорошим человеком или не очень, сейчас перед барабанщиком был маньяк-каннибал, ужас во плоти.
«И он убьет меня, если я не пришью его вперед».
– Шшшшдохниии! – заревел старик и налег на нож. Кровь текла по подбородку драммера, а теперь еще и по шее. Капала на грудь.
– Хотел ведь по-хорошему! Правда, хотел… – свободной рукой Макс рванул первый попавшийся предмет. Это оказался рычаг рубильника, который висел у двери за спиной. Его ручка опустилась аккурат на макушку деда, с хрустом войдя в податливую черепушку. Как ложка в скорлупу сваренного вкрутую яйца.
Темнота.
19
Мигнули лампочки. Через секунду освещение вернулось – вместе с сиреной!
Завыло так, что хотелось блевануть даже Максу, а чувствительному на звуки старику и подавно. Монстр сразу упал на бетон и захлюпал своими жабрами. Драммер пнул его со злости – задал направление к отступлению.
Но каннибалу и так было не до непрошеного гостя. Тело его трясло, он выгибался, словно деревянный человечек в руках неумелого кукловода провинциального театра. В такт ему бесновалась тварь в «колбе» – ее тоже лихорадило от звука сирены.
Виу-у-у!!! Ви-и-иу-у-у!
Макс медленно осел на пол, пытаясь прийти в чувство. Дыхание вернулось, но не сразу – все-таки старик мощно сдавил ему шею. Глотал воздух, словно дельфин, выброшенный волной на пустынный берег.
Дед тем временем пополз по полу в обратную сторону. Сначала барабанщик подумал, что он хочет добить-таки Саню, который в своих попытках привстать на лежанке преуспел настолько, что вот-вот свалится на пол.
Но каннибал проигнорировал его свисающую руку и пополз к колбе.
– Ш-ш-шум! – запричитал он. – Они ш-шумят! Ш-шум – нельзя, нельзя ш-шум-м-м!
Тварь в колбе поддакивала ему фонтанами, брызги от которых разлетались по помещению. Она корчилась, извивалась, но при этом выбраться из сосуда не могла.
– Ш-ш-шум-м – плохо… Ш-ш-шум-м убивает, – старик упал на колени перед колбой. Слезы хлынули потоком из «лунных камней».
И Максу внезапно стало жалко его. Да, маньяка, мутанта, каннибала и того самого урода, который едва не скормил его друга по частям другой твари, – все равно жалко!
Драммер встал и нажал на рубильник – свет снова мигнул, сирена стихла.
