– Инцидент?! – Лев продрал глаза, стянув со лба шапку, которой он прикрывался от света, попадающего с дороги внутрь салон.
– Да, происходит какая-то чертовщина. И у нас Леня сбрендил…
– Я не сбрендил… Я видел… – донеслось с переднего сиденья.
– Что видел-то? – Макс, держась за переднее пассажирское сиденье, даже не упал во время резкого старта.
– Не знаю… оно… черт!
Не знаю, что он опять такое увидел, но «оно-черт» было не на трассе. Хотя и трассой назвать этот кисель тумана, растекавшийся перед капотом, было нельзя. Что вообще в нем можно увидеть?
– Ребя-я-я-т! – это басист подал голос.
Я повернулся к нему, но успел увидеть лишь черную тень, стремительно приближавшуюся справа к фургону. Автобус накренился на два левых колеса от удара, посыпались стекла.
– Черт!
Меня отбросило вперед. Со всей силы звезданулся о водительское кресло. На секунду в глазах потемнело – только бы не сотрясение, сейчас не время отрубаться!
– Моя гитара… – спохватился Лева, при этом его самого от удара сложило напополам. Учитывая его габариты, вряд ли ему было комфортно в этом положении. Знаете, все эти шутки про толстяков на йоге – как раз про него.
– Нашел, блин, время думать о гитарах!
Лева не слышал меня, ковыляя через салон к заднему отсеку, когда машина снова встала на четыре колеса. Вот ведь шизанутый на всю голову – к инструментам пошел!
– Что это было? Что это, мать вашу? – заорал я.
Как больно… Дотронулся рукой до лба. На пальцах – кровь! И много!
– Макс, ты где?
Драммер все так же держался за сиденье – цепкий какой! Басиста же занесло на пол и засыпало осколками.
– Все живы?
По очереди все кивнули, а автобус тем временем мчался по «молоку», не снижая скорость.
– Лева, брось ты контрабасы… – произнес я, заметив, что гитарист роется за задним сиденьем.
Там был специальный отсек для инструментов. Микроавтобус – типа грузопассажирский. Правда, приставка «грузо-» была очень условной: только и вошли гитарный комбик «Маршал», бас, гитара и барабанное барахло (железо, сольник да кардан). Понятно, почему Лев так беспокоился – большая часть инструментов была его. Он у нас заведовал техчастью в группе и много чего покупал на свои деньги, почти все.
– Лева, блин, на нас кто-то напал, а ты про гитары думаешь…
– Были бы твои – тоже бы думал, – железный аргумент, с таким не поспоришь.
Плюнул на него, бросился к водителю:
– Леня! Что за хрень! Кто это был?
Макс, все так же не отпуская сиденье, предположил:
– Безумный лось?!
– Он отстал, надеюсь? А то я ему сам ноги поотрываю, – басист подал голос из-под кресла. Это было смешно, учитывая, что он и драммер были самыми мелкими в нашей банде. Не сказать, что совсем уж доходяги, но на роли скелетов в кабинете биологии вполне бы сгодились.
– Как бы он нам чего не поотрывал! Глянь, – я показал на пассажирскую дверь. Она обычно откатывалась в сторону автоматически: водила жал на кнопку, чтобы впустить наши жалкие тельца с контрабасами после очередного концерта. Но сейчас она оказалась вмята внутрь – большой зверь приложился к ней лобешником с другой стороны.
– Твою мать, что за Халк?! – и я снова повернулся к Лёне. Это он нас привез в эту дыру, а сейчас еще и пытается отмолчаться. Не выйдет!
Положил ему руку на плечо, намереваясь на этот раз уж наверняка получить ответы на свои вопросы.
– Леня! – только и успел сказать я…
Тварь атаковала на этот раз с правой стороны, целясь в окно водителя. Я инстинктивно зажмурился, прикрывая рукой лицо от падающих осколков. При этом почувствовал, что меня окатило теплой и липкой жидкостью.
Зато – удержался на ногах!
Только когда открыл глаза, водителя на месте уже не было. Дверь с его стороны оказалась вырвана «с корнем», а теплая жидкость на моей руке и лбу – на самом деле кровь.
Черт! Да она здесь повсюду – на лобовом стекле, приборном щитке, а на руле болтался глаз. Глаз в крови!
Карий зрачок Леонида… Он еще гордился тем, что ему глаза достались от прадеда, который даже «революцию застал». Теперь они точно встретятся, поговорят «за глаза».
– Это кровь, кровь! – вот и драммер ее увидел. Теперь ему вдвойне захочется вернуться на свой хлебосольный север.
– Твою мать! Что там происходит? – Лева, как всегда, пропустил все самое интересное, копаясь в своих контрабасах.
– Эта тварь… тварь его утащила!
Его глаза округлились.
2
– Р-р-руль! Руль держи! – заорал я.
С моими габаритами так просто перемахнуть через переднее сиденье было непросто. Я, конечно, давно уже не был толстяком. Пока воркаутом занимался, скинул лишнее, но все же восемьдесят килограмм живого мяса с ходу в такие «щелки», как тут, не проскакивают.
– Что? – Макс так и не понял, что я от него хочу.
– Твою мать! Лени нет, его нет! Руль держи! – заорал я еще громче.
Макс наконец понял и схватил баранку. При этом он все косился на проем, оставшийся после нападения твари, за которым мелькали шипастые ветки кустов, выскакивающие из тумана.
– Какого черта, Леха?! Что происходит? Кто это?
– Держи руль прямее! Прямее, говорю!
– Куда уж прямее!
Но машина замедляла ход.
– Газ! Дави на газ!
Макс глянул на меня, как на полоумного:
– Рукой?
– Да хоть губой! Ты хочешь остановиться и познакомиться с этим… – я показал на проем вместо двери. – Не знаю, что это за зверь, но нам лучше от него быть подальше.
Макс кивнул.
– Народ, она возвращается! – Лева наконец-то бросил контрабасы. Расчухал-таки, насколько все серьезно.
– Где? – я глянул по сторонам. – Ничего не вижу.
– Там! – Лева махнул рукой назад.
– Сзади?!
– Да, сзади. Черт! Она нас догоняет!
Последовал новый удар. Посыпались уцелевшие при первом набеге стекла. Ветер засвистел в салоне, раздувая серые занавески.
– Черт! Кто это? – заорал Лева.
– Ты видел ее? Ты ее видел? – спросил я, оборачиваясь.
– Нет! Только тень! Она в тумане… она… – новый удар, на этот раз с правого фланга. Я увидел, как большой черный силуэт заслонил пару окон. Ни хрена себе она большая!
– Она держится, она… – орал Лева.
Обернулся к Максу:
– Тормози! Сейчас!
