Английский военно-морской атташе кэптен (капитан 1-го ранга) Френсис Ньютон Аллан Кроми (1882–1918) был яркой фигурой. Он командовал отрядом британских подводных лодок, действовавших на Балтике во время Первой мировой войны, был награжден русским орденом Св. Георгия 4-й степени. После высадки немцев в Финляндии в начале апреля он руководил подрывом своих лодок и направил их экипажи в Мурманск для эвакуации в Великобританию. Самого же Кроми назначили военно-морским атташе. Практически сразу он занялся сколачиванием антисоветского подполья. Именно он направил в Архангельск капитана 2-го ранга Георгия Ермолаевича Чаплина (1886–1950), который сыграл одну из ключевых ролей в падении советской власти в этом городе в июле 1918 г. Кроми занимался организацией отправки сухопутных и особенно морских офицеров на Кольский полуостров и в Архангельск для организации антисоветских формирований и руководил разведывательной сетью «ОК», которая состояла из офицеров бывшей русской морской разведки и контрразведки. По некоторым сведениям, он уговаривал флотских офицеров оставаться на службе в Красном флоте, чтобы в нужный момент завладеть им и использовать против советской власти. Кроми был одним из активных деятелей «заговора послов» в августе 1918 г. Когда 31 августа чекисты явились в здание английского посольства с обыском, Кроми был убит. Версия о том, что он героически оборонял посольство, является мифом, который запустил в обращение известный британский разведчик лейтенант Сидней Рейли (Соломон Розенблюм) (1873–1925). Скорее всего, Кроми стал случайной жертвой беспорядочной стрельбы.
Важно иметь в виду, что до 3 апреля, до высадки немецких войск в Гангэ, базирование русского флота в Финляндии было полностью оправданно – не только стратегическими задачами, но и необходимостью поддерживать красных финнов. Выступление немцев на стороне белофиннов радикально меняло ситуацию. До этого момента была надежда, что немцы ограничатся неявной поддержкой белофиннов, но после того, как они выступили открыто, участие советского флота в боевых действиях против Финляндии означало вступление в войну с Германией. Поэтому единственным выходом оставалось отступление кораблей в Кронштадт.
Гангэудское соглашение каждая из сторон толковала к своей выгоде. Русским морякам было понятно, что из Гельсингфорса надо вырываться любой ценой, поскольку обещания немцев вернуть оставшиеся корабли могли быть нарушены. Действительно, судьба оставшихся судов и их команд была печальной. Финские националисты, не связанные Гангэудским соглашением, начали грубый захват оставшихся кораблей. Особое раздражение русских моряков, как матросов, так и офицеров, вызывал тот факт, что главным руководителем захватчиков был бывший лейтенант русского флота, георгиевский кавалер Ирье Роос (1891–1926). Финский швед по национальности, он окончил Морской корпус в 1914 г. и заслужил орден Св. Георгия 4-й степени во время Первой мировой войны. Заметим, что за время этой войны всего около 60 офицеров русского флота получили этот орден или Георгиевское оружие. Несомненно, Роос был человеком выдающейся храбрости и, пока существовала империя, надежным винтиком в ее военной машине. Но стоило империи рухнуть – и вот уже, по воспоминаниям очевидцев, Роос обходил суда с отрядом белых финнов, набрасывался с оскорблениями на своих вчерашних сослуживцев и крайне грубо выдворял их с кораблей.
Заметим, кстати, что наследником русского императорского флота оказался не только Красный флот Советской России, но также польский, финский, эстонский и латвийский флоты. Отношение к своему прошлому в этих странах различалось. Если в Финляндии бывших русских офицеров «вычистили» из армии и флота в 1925–1926 гг., то в Эстонии или Польше они составляли свыше 3/4 офицерского состава флота даже в 30-е гг.
Были приложены титанические усилия, чтобы вывести боевое ядро Балтийского флота еще до оккупации Гельсингфорса. 12 марта из Гельсингфорса в Кронштадт вышли новейшие линкоры «Гангут», «Полтава», «Севастополь», «Петропавловск», крейсера «Адмирал Макаров», «Богатырь» и «Рюрик», которые через пять дней завершили свой переход. У линкоров были ледокольные образования носовой части, а мощный броневой пояс по ватерлинии надежно защищал корабли от повреждения льдами, поэтому они могли идти в Кронштадт с небольшой помощью ледоколов «Ермак» и «Волынец».
5 апреля из Гельсингфорса вышел второй отряд Балтийского флота: устаревшие линейные корабли «Андрей Первозванный» и «Республика», крейсера «Баян» и «Олег» и 3 подводные лодки. Поскольку «Волынец» был захвачен финнами, а «Ермак» не мог быстро вернуться из Кронштадта, проводку осуществляли слабые ледоколы «Город Ревель» и «Силач». Это существенно замедляло движение отряда. Лишь 8 апреля к отряду присоединился «Ермак» и 10 апреля довел его до Кронштадта. Таким образом, крупнейшие корабли флота оказались вне опасности захвата противником.
С 7 по 11 апреля из Гельсингфорса несколькими эшелонами вышел третий отряд кораблей (45 эсминцев, 3 миноносца, 10 подводных лодок, 5 минных заградителей, 6 тральщиков, 11 сторожевых кораблей, 81 вспомогательное судно). Щастный покинул Гельсингфорс на штабном корабле «Кречет» 11 апреля. Третий отряд пришел в Кронштадт к 22 апреля. По пути, судам пришлось провести угольную погрузку на рейде Койвисто, поскольку взятого угля не хватило. Подвезти в Койвисто уголь удалось лишь на морском транспорте, поскольку финские националисты устроили диверсию на железнодорожной ветке.
1–2 мая из Котки в Кронштадт перешел четвертый отряд Балтийского флота, состоящий из 15 вспомогательных судов.
Когда 12–13 апреля немецкие войска взяли Гельсингфорс, в нем оставалось еще 38 русских боевых кораблей и 48 торговых судов. В течение мая благодаря усилиям русской комиссии по эвакуации удалось вывести из уже оккупированного Гельсингфорса 24 боевых корабля и вспомогательных судна. Эту комиссию возглавлял бывший контр-адмирал Александр Павлович Зеленой (1872–1922), а комиссаром при нем был Борис Алексеевич Жемчужин (1896–1918), которого белые финны злодейски расстреляли 8 мая 1918 г.
В результате от захвата немцами и финнами было спасено 236 кораблей и судов, включая 6 линкоров, 5 крейсеров, 59 эсминцев, 12 подводных лодок и много вспомогательных судов. Уже после заключения Тартуского мирного договора в 1921 г. Финляндия вернула часть вспомогательных судов, захваченных в мае 1918 г.
Ледовый поход Балтийского флота был настоящим подвигом. Особенно тяжело пришлось эсминцам и подводным лодкам. Лед мог легко проломить их тонкие борта. Очевидцы говорили, что эсминцы, пришедшие в Кронштадт, напоминали тощих коров – сквозь продавленную льдами обшивку у них выпирали шпангоуты.
Когда живописуют разложение русской армии и флота осенью 1917 – весной 1918 г., зачастую всех мажут одним миром. Эту картину в свое время начали писать белые эмигранты, большинству из которых революция казалась массовым психическим заболеванием, и они не отличали солдата от матроса, большевика от анархиста… Некоторые не видели разницы даже между кадетами и большевиками. Мы же подчеркнем, что моряки в 1917–1918 гг. проявили несравненно бо́льшую способность к самоорганизации и самодисциплине, чем солдаты сухопутной армии. Если на суше морякам не хватало навыков и боевого опыта, то на кораблях они были в своей стихии. Старая дисциплина царского флота рухнула, но моряки смогли (во всяком случае, в критической обстановке) собраться и совершить то, что считалось невозможным для царского флота – провести свои корабли через льды в Кронштадт. Несомненно, авторитет офицеров как технических специалистов во время этого перехода возрос, но истинными лидерами команд были судовые комитеты.
