Но еще коварнее история поступила с немецкими офицерами, которые презрительно отзывались о русских революционных матросах и солдатах. В ноябре 1918 г. им пришлось пережить начало революции в Германии, которая, как и в России, вспыхнула на боевых кораблях флота, а немецкие матросы стали «красой и гордостью» немецкой революции.
Глава 8
Судьба «адмирала» Щастного
Алексей Михайлович Щастный наряду с Дыбенко – важнейшая символическая фигура Балтийского флота революционных 1917–1918 гг. Трагическую точку в его судьбе поставил смертный приговор, вынесенный Верховным революционным трибуналом 22 июня 1918 г. В наши дни существует представление, что Щастного расстреляли за то, что он вывел корабли русского флота из Гельсингфорса в Петроград весной 1918 г. из-под носа у немцев, а большевики, которые были немецкими агентами, ему отомстили. Есть смягченный вариант этого мифа, когда расстрел Щастного оказывается результатом самодурства народного комиссара по военным и морским делам Льва Давидовича Троцкого. В последнее время появился третий вариант – здесь большевики выступают уже агентами англичан, а не немцев и расстреливают Щастного за то, что он помешал англичанам утопить русский флот. Этот последний миф – хороший пример того, что деградирует даже мифотворчество. Если миф о большевиках – немецких агентах имеет большую историю и даже подкрепляющие его документы (правда, как мы увидим дальше, поддельные), то миф о большевиках – английских агентах просто высосан из пальца. Осталось сочинить миф о большевиках – турецких (а еще лучше афганских или китайских) агентах. Эта тема еще пока не раскрыта. Дарю идею потенциальному автору.
Во всех этих мифах Щастный предстает простым честным русским офицером, который служил Родине и не участвовал ни в каких политических интригах. Но настоящая история Щастного гораздо интереснее и сложнее этих плоских и примитивных мифов.
Щастный был сыном генерал-лейтенанта артиллерии, окончил Киевский кадетский корпус, поступил в Морской корпус в 1896 г., окончил его в 1901 г., участвовал в Русско-японской войне, заслужил орден Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом. После войны он стал крупным специалистом по радиотелеграфному делу. С начала 1914 г. Щастный стал старшим офицером новейшего линкора «Полтава». В 1916–1917 гг. он командовал эсминцем «Пограничник». С февраля 1917 г. Щастный служил в штабе Балтийского флота. За годы Первой мировой войны он был награжден орденом Св. Анны 2-й степени с мечами, а также мечами к ордену Св. Станислава 2-й степени, полученному ранее в «очередном» порядке (дело в том, что в мирное время офицеры получали ордена в определенной очередности через некоторое количество лет, даже если не совершили ничего выдающегося, а мечи на знаке ордена означали награждение за военные заслуги).
Биография Щастного до 1917 г. не выделяется на фоне биографий сотен офицеров русского флота. Как и многие, он честно воевал в Русско-японской и Первой мировой войнах, вносил посильный вклад в совершенствование военной техники, рос в чинах, получал награды. Если бы не революция, он бы в 1918 г. получил под командование крупный корабль – линкор или крейсер, а лет через пять-семь, может быть, стал контр-адмиралом. Но в революционные эпохи история несется вскачь, и люди, вознесенные ее волной, делают головокружительные (хотя часто и мимолетные) карьеры.
В мае 1917 г. Щастный стал флаг-капитаном по распорядительной части штаба Балтийского флота (начальником распорядительной части штаба, в ведение которой входила вся текущая штабная переписка). В июле его произвели в чин капитана 1-го ранга. С этого времени он входил в кружок Ренгартена – Черкасского, о котором говорилось ранее. К осени 1917 г. Щастный, несомненно, являлся «серым кардиналом» штаба Балтийского флота.
Бурные события лета 1917 г. стали для Щастного важнейшей политической школой. Из них он сделал однозначные выводы: матросы Балтийского флота стали реальной политической силой, Временное правительство с ними считается, действия в согласии с матросскими выборными органами (прежде всего с Центробалтом) в конечном счете ведут к успеху даже в том случае, если вызывают репрессии со стороны правительства. Временное правительство крайне слабо, не может последовательно проводить в жизнь собственные решения и «спускает с рук» неповиновение по отношению к себе. Единственный способ реализовать те или иные идеи – делать это в согласии с Центробалтом (как действовал Вердеревский). При этом политическая линия самого Центробалта может меняться и зависит, как казалось, от авторитета конкретных матросских лидеров. Напрашивался вывод о том, что при известной ловкости можно манипулировать Центробалтом и, прикрываясь мнением моряков, проводить собственную политическую линию.
Революционная буря 1917 г. вывела Щастного на историческую авансцену. С сентября 1917 г., когда он впервые заявил о себе как о политическом деятеле, и до расстрела в июне 1918 г. не прошло и года, но именно этот отрезок биографии нашего героя достоин пристального внимания.
После провала попытки установления военной диктатуры Корнилова 1 сентября 1917 г. Россия была провозглашена демократической республикой. Вечером 3 сентября на заседании Центробалта Щастный сообщил о получении этого известия из Петрограда. Именно он предложил поднять на мачтах красные флаги, а ночью зажечь красные сигнальные фонари. Это предложение было встречено аплодисментами членов Центробалта.
Щастный чутко уловил настроение матросов, что свидетельствует о его недюжинных политических способностях. Заметим, что поступок Щастного был нетипичным для флотских офицеров этого времени, которые лишь пассивно наблюдали за событиями.
Во время Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде Щастный вновь проявил неординарные для рядового флотского офицера качества политического аналитика. Вечером 24 октября 1917 г., вернувшись из Петрограда, он рассказал офицерам штаба Балтфлота (в передаче Ренгартена): «По его сведениям, в столице кризис власти, причем конъюнктура складывается в пользу большевиков». Характерно, что именно он был отправлен в Петроград, чтобы разведать политическую обстановку. Также немаловажно, что Щастный дал абсолютно верный прогноз развития событий в столице, хотя он мог наблюдать их лишь до своего отъезда в Гельсингфорс, то есть до раннего утра 24 октября (6 ноября). А ведь восстание приобрело решительный характер лишь с вечера этого дня, когда Ленин пришел в Смольный!
25 октября (7 ноября) 1917 г. начальник оперативного отдела Штаба командующего флотом Балтийского моря капитан 1-го ранга Ренгартен записал в дневнике: «15 час[ов]. Меня призвал [контр-адмирал князь] Черкасский, у него сидел “хитрейший из хитрейших” – А. М. Щастный». Затем следует рассказ о том, что начальник штаба командующего Северным фронтом генерал-майор Сергей Георгиевич Лукирский (1875–1938) прислал шифрованную телеграмму с требованием отправки войск и артиллерии в Петроград на помощь Временному правительству. В штабе Балтийского флота были не расположены «защищать Керенского и его правительство», поэтому Ренгартен предложил ответить, что приказание «исполнено быть не может». На это «оба мужа (Черкасский и Щастный. – К. Н.) обозвали меня “простецом”» и предложили ответить, что телеграмму не удалось расшифровать и что за перепиской штаба установлен контроль со стороны Центробалта. Далее на страницах дневника Ренгартен заметил, что фактически Центробалт еще не контролировал переписку штаба, такой контроль был установлен лишь 26 октября (8 ноября).
