Очнулся… Окатили холодной водой. Отфыркиваясь, Андрей лежал на лопатках да глядел на синее небо и ухмыляющегося негра, который навис над ним с пустым ведром; пулемета при нем уже нет. Маленькие поросячьи глазки светились от искреннего веселья.
— Смешно тебе, сука, — пробормотал Ливадов, растирая лицо, и, хрустнув шеей, уселся на примятую траву.
— Are you okay? — ухмыляясь поинтересовался чернокожий. Ты в порядке?
— Окэй, окэй.
Негр кивнул и вразвалку, поигрывая пустым ведром, двинулся к джипу. Ливадов недобро косился тому в спину. Где только воду нашел, черномазый? От Андрея пахло тиной, значит лысый отыскал где-то речушку или пруд.
Второй помощник Джонса вышагивал в двадцати метрах от автомобиля, теперь уже он нацепил шлем с полумаской. Вместо пулемета вооружен крупнокалиберным автоматом с подствольном, тоже приличная штука. Где Рамирес? Против воли у Андрея сжались кулаки, едва подумал о мучителе, хозяине и, чтоб его… миссионере. Хорош проповедник!
Ливадов поерзал в ошейнике: как будто ничего не болит. Никаких следов или боли, будто и не пытал его Рамирес, да в том-то и дело, что вроде бы. А вон и Артур: вылез из джипа и, улыбнувшись, направился прямиком к Андрею. Сука!
Джонс нес сверток. Ткань в камуфляже, таком же, как у его помощников, перетянутая чёрной веревкой.
— Одевайся, — добродушно произнес Артур, бросив сверток Ливадову.
Андрей с подозрением глянул на Джонса. Но нет, не заметил в нем и намека на озлобленность, от коей того распирало во время допроса. Ливадов мысленно ругнулся. Настроение у Рамиреса меняется быстро и радикально. Псих он что ли?
— Давай уже, — снова с участием сказал Джонс, — одевайся.
Он принес комок и майку с рукавом по локоть. Костюм точь-в точь, как у негра и белобрысого, только их размер оказался бы великоват, а тут впору. Андрей решил, что Джонс отдал собственный комплект одежды. Они примерно одного телосложения.
На этом спасибо. Ливадов с большим удовольствием облачится в комок. Пребывание в одних трусах изрядно напрягало: и холодновато, порой покрывался гусиной кожей, да и вообще унизительно. Голым чувствуешь себя, мягко говоря, неловко перед одетыми людьми, изначально ощущаешь себя ниже и слабей.
Первым делом Андрей натянул на себя майку цвета хаки, в такой же щеголял белый тип с соломенной бородой. Затем штаны, куртка на молнии с капюшоном. Блаженство! Одежда — вот, что делает человеком! Забыл даже про ошейник и чуть было не поблагодарил Рамиреса. Особенно, когда увидел топающего от джипа негра, что нес пару чёрных армейских ботинок и какую-то плоскую коробку, но сдержался. Благодарить упыря он не станет.
Обувь с вставленными внутрь чистыми носками лишь внешне напоминала берцы и скорее походила на кроссовки. Оказалась по размеру и весьма удобной. Ливадов сделал несколько шагов, чтоб убедиться в первом впечатлении от ботинок и удостоверился, что оно не обмануло. Затем, сощурившись, взглянул на жаркое солнце в безоблачном небе. В одежде, пожалуй, припекает.
Артур Джонс покорно ждал, сложив руки на груди, пока его собственность оденется. Ливадов то и дело посматривал на него, снова выискивая намек на недавнюю ярость или просто раздражение, но видел лишь безмятежное лицо. Странный тип этот Рамирес. Кличка, которой обозвал своего хозяина, крепко прилипла к языку.
— Голоден? — спросил Джонс?
— Есть немного, — ответил Андрей, стараясь не выдать, что жрать он хочет конкретно.
Джонс указал на коробку, и негр, продемонстрировав белозубую улыбку, протянул картонный ящик Андрею, предварительно вскрыв верхнюю часть. Да это же настоящий сухпай! Давали такой натовский им на армейке несколько раз, потом еще дважды сами покупали на свои. Пакетики и консервы со строчками из мелких буковок, такие же, как его мире.
Ливадов первым делом открыл консервы — гуляш и паштет; разорвал пакетик с галетами. Ругнулся на чудо-консервы — когда открывал гуляш, едва не выронил банку. Она враз потеплела, подогрев еду, отчего картошку с мясом можно было есть горячей. Андрей схватил пластиковую вилку и набросился на продукты, не замечая, с каким интересом за ним наблюдает Джонс.
— А ты странный, — заговорил Артур, когда Ливадов доканчивал пакетики с десертом, — говоришь по-русски и без акцента, только ничего не помнишь и не знаешь про Красный сектор. Да, очень странный.
Что он чешет? Андрей плевать хотел на его размышления, вот поесть было очень кстати.
— Почему странный?
— Видишь ли, — ответил Джонс, — ты ел вилкой.
Это было сказано почти обвиняющим тоном. Ливадов с подозрением посмотрел на задумчивого Джонса и подмигнувшего ему негра.
— Вилка, — говорил Артур. — Далеко не все одичалые знают, что такое вилка. Однако и на косматых ты не похож.
Андрей вытер губы и сытно рыгнул. Пусть думает о нем, что хочет. Зато жизнь налаживается! Дай срок, и вырвусь на свободу. С этим Ливадов думал не тянуть. Места вокруг дикие, и Джонс с помощниками выглядят не столь уж и осторожными.
— Ты в бога веришь? — неожиданно спросил Артур.
— Чего?
— Ты же слышал, что я миссионер? Белый крест. Знаешь про такой? Штаб-квартира в Новом Вашингтоне, округ Рио, Соединенные Штаты Америки, — развел руками Джонс. — Проповедник. Несу слово Божие в сей мир заблудших душой и разумом чад Его.
Андрей непонимающе смотрел на Рамиреса. Чего он хочет от него?
— Так веришь? — повторил Джонс.
— Не знаю, — Андрей решил держаться выбранной тактики; память, мол, отшибло. — Не помню.
— Скажи мне что-нибудь о христианстве. Давай, напрягись. Вспомни.
— Чего вспомнить-то, — Ливадов отвел взор, надумав схитрить.
Нужно придумать какое-нибудь воспоминание. Так, наверняка, его притворство натуральней будет выглядеть. Чего бы ляпнуть? Андрей для верности потер лоб и, скривившись, произнес:
— Вроде… Есть такое. Благодатный огонь! Сходит на Пасху.
— Что ты сказал? — Джонс весь поддался вперед, тараща на раба глаза. — Стоп! Не говори! Я все услышал.
Ливадов выругался про себя. Что-то не то он произнес.
— Нет, — Артур был не в себе, его распирало от только что совершённого открытия. — Ты точно не из Красного сектора! Историю христианства в большинстве там не знают, в особенности полуграждане. Ты кто? Может, все таки оттуда и наукой занимаешься? Историк? А на одичалого совсем не похож.
Сука!
— Из цивилизованного сектора? У тебя есть нетчип?
Сука! Сука!
Сохраняй спокойствие! Ливадов старался смотреть на Рамиреса с непонимающей мордой лица. Знать бы, хорошо у него получается или нет?
— O'key! — Джонс отмахнулся от собственного возбуждения. — С этим разберемся, но потом. Сейчас давай в машину. Go further!
