К счастью страх ввел американца в почти полное оцепенение. Джонс так и не воспользовался представившимся шансом.
Джип остановился в сотне или около того метров. Чуть дальше за автомобилем поднимался единственный сохранившийся на Октябрьской площади бетонный столб. Мотор затих, и пулемет на крыше, нацеленный на русского и Джонса, тоже больше не двигается.
— Ты на мушке! Слышишь, проповедник? Это и в тебя целится Томми. Усек?
— Да, — американец дрожал.
— Стой смирно! — бросил ему Ливадов. — Не дергайся!
Андрей отступил на шаг от Джонса, чтоб хоть как-то следить за ним и одновременно не упускать из вида джип. Плохо, что развалины церкви, откуда несколько минут назад вывалили мертвяки, сейчас за спиной. Оглядываться туда — непозволительная роскошь, а чисто там или нет — не понятно.
Ливадов на мгновение поднял к небу взор. Дрон! По-прежнему снимает происходящее на камеру, а еще три где-то кружат. Могут ли беспилотники атаковать? Сука! Нужно захватывать инициативу окончательно.
— Быстро! Оружие к земле. Считаю до трех! Раз…
Ствол автомата в безвольно опустившейся руке американца ткнулся в траву. Ливадов ногой выбил оружие из хватки Рамиреса. Тяжелая штурмовая винтовка отлетела на несколько шагов.
— Руки за голову!
Джонс подчинился. Так-то лучше, теперь пистолеты и нож! Андрей быстрыми движениями окончательно разоружил американца. Два ствола и охотничий нож полетели в сторону.
На левой руке заблестел под лучами солнца похожий на часы браслет. Пульт, которым этот урод управляет ошейником. Ливадов с усилием воли отвел взгляд от куска стали и электроники, которое вмиг может превратить его в корчившееся от боли животное. Но он все же успеет нажать на спусковой крючок, и американец прекрасно это понимал. Потому-то не активировал ошейник до сих пор.
Что он бормочет? Козлина! Ничего не разобрать, молится что ли? Главное, чтоб не дергался! Да чтоб Томми не сделал какой-нибудь снайперский выстрел!
— Сними, — с неприкрытой яростью произнес Ливадов.
Он боролся с желанием все-таки разнести Джонсу голову, а потом разбираться с Томми и думать, как снять ошейник. Возобладал разум, потому что без заложника сразу оказывается один на один с Томми в джипе и крупнокалиберным пулеметом на его крыше. Андрей покосился на автомобиль — не двигается.
— Сними, — повторил Андрей, грязно выругавшись. — Снимай ошейник или сдохнешь прямо здесь и сейчас.
— Нам нужно…
— Ты не понял? — Ливадов рассвирепел не на шутку.
Было что-то в его голосе опасное, что сразу привело Рамиреса в чувство:
— Все! Все! Я сделаю, только мне нужно коснуться пульт правой рукой.
Андрей вплотную подступил к американцу и сильно надавил пламегасителем винтовки на его череп.
— Только попробуй пошутить, — зло пообещал русский, — и твои мозги разлетятся на несколько метров.
— Хорошо, — Рамирес дрожал. — Я могу отсоединить ошейник?
— Давай, — в горле Андрея пересохло. Воды б раздобыть.
Не оборачиваясь и все так же дрожа, американец медленно перевел правую руку к левой и нажал на браслет. Около шеи Ливадова, слева, раздался отчетливый щелчок. Андрей почувствовал, что стальной обруч раскрылся. Он сбросил его, потер шею, непроизвольно закрыв глаза.
Артур Джонс снова мог бы воспользоваться мгновением слабости русского, однако, похоже, полностью лишился самообладания. Даже не помышляет о сопротивлении, только дрожит. Что с ним такое?
— Руки за голову! — потребовал Андрей, дело еще не сделано.
— Здесь опасно, — снова начала Рамирес. — Нам нужно вернуться в джип.
— Сначала скажи второму, пусть вылезает из машины!
— Но …
— Пусть вылезет!
— No, no, — Джонс замотал башкой, теперь его трусило заметно сильней. Нет, нет.
Слаб оказался американец. Некстати вспомнилась сцена из кинофильма «Брат 2», когда Данила пришел к другому американцу. Скажи, в чем сила? А… К чёрту! Не о том думается! Джип подозрительно затих, и треска в наушнике Рамиреса больше нет — Томми что-то готовит, а стреляет он ловко.
Медлить нельзя! Андрей поставил переводчик огня на одиночные выстрелы — тут все просто, предохранитель и одновременно переключатель режимов стрельбы практически такой же, что и у автомата Калашникова.
Быстрым движением, не оставляющим Рамиресу шансов убрать голову в сторону, Ливадов перевел дуло автомата к мочке правого уха американца.
Звук выстрела слился с воплем Джонса. Шляпа слетела с банданы на траву в паре шагов от проповедника, а сам он упал на колени, схватившись рукой за разорванное ухо и обожженную раскаленным предпулевым газом скулу. Меж растопыренных пальцев обильно потекла кровь. Американец выл, как раненный зверь.
— Встать! — Андрей тоже упал на одно колено, он должен быть все время прикрытым заложником.
Ливадов крепко всадил Джонсу по левому плечу прикладом и тут же, перехватив тяжелую штурмовую винтовку в свою правую, схватил Рамиреса за шиворот и заставил подняться, потянув за собой. На адреналине, почуяв запах крови, Андрей был, как бешеный; и сил прибавилось, будто на троих.
— Стоять! Руки за голову! — теперь дуло коснулось залитой кровью шеи скулящего американца. — Пусть Томми выходит из джипа!
Американец по-прежнему не оборачивался, зато замычал что-то в ответ. Пришлось снова приложиться дулом автомата по затылку.
— Быстро!
— Хр-р-р… — захрипел Джонс и наконец-то выдавил из себя что-то человеческое. — Опасно… Здесь… Он должен следить за округой. Зомби могут быть рядом… Другие.
Как же захотелось еще раз вмазать прикладом этому уроду, что весь в соплях и крови. Но, если американцу прилетит, то он тут же сам отлетит в сторону, а белобрысый точно ждет шанса, чтоб изрешетить русского из пулемета. Сто процентов! Пару подходящих моментов сподручный Рамиреса проспал.
Нет, нельзя высовываться из-за спины Джонса!
— Опасно, говоришь? — прорычал Андрей. — Что ж тогда притащил сюда прогуляться? На старинную архитектуру поглазеть?
Впрочем, ответ американца его совершенно не интересовал.
— Считаю до трех. Если закончу, а Томми не выйдет, расстреляю под вторым ухом всю обойму!
Андрей не мог видеть лица американца, но вдруг представил, что у того сейчас глаза вылезают из орбит от охватившего его страха.
— Tommy! Tommy! Go out! — Рамирес истерично завопил в микрофон. Томми! Томми! Выходи!
— Раз.
Ливадов начал отсчет.
— Два.
Андрей передёрнул затвор.
— Now then! — вновь закричал американец. Живей!
