– А вон, черная доска, видите? Самый дешевый памятник. Готовые плиты продают, только портрет заказывать нужно. Здесь и рисуют у нас. Граверы такие есть специальные. А некоторые даже портрет не заказывают. Просто фотографию покупают, на шурупы крепят. Это уж и совсем дешево. Те люди-то, видать, небогатые, которых могилка здесь. А может, и вообще один кто остался. Похоронили абы как, насколько денег не пожадничали. А те, может, узнали, что некому сюда ходить, следить за могилой, да и…
В то время как продолжался монолог словоохотливого дяди Андрея, Гуров внимательно всматривался в пространство между тесно наставленными памятниками, пытаясь определить, насколько велика была степень риска, если бы кому-то в голову пришло зарыть между этими памятниками труп. И чем больше он вглядывался, тем больше убеждался, что степень эта была минимальной.
Даже сейчас, при свете дня, за причудливым нагромождением надгробных плит несложно было укрыться. А в темное время суток или в сумерки здесь и вовсе можно было провернуть что угодно, причем совершенно незаметно для посторонних глаз. И то, что Гуров увидел в следующую минуту, только лишний раз подтвердило эту догадку.
У черной плиты, на которую указывал сторож, была видна только верхняя часть. Снизу ее закрывал огромный природный камень, служащий основанием для памятника на стоявшей рядом могиле. Сам памятник был сделан в виде каменного креста, и, слушая дядю Андрея, Гуров вдруг заметил, что в просвете между этим крестом и черной плитой появилась чья-то голова. Явление головы было настолько неожиданным, что на мгновение он потерял дар речи. Между тем голова не оставалась на месте. Она постепенно поднималась вверх, и вскоре взору полковника предстала шея, плечи и верхняя часть туловища незнакомого мужчины. Ни на одного человека, с которым Гурову пришлось встречаться по делу Виктора Седова, мужчина не походил.
Дядя Андрей, стоявший вполоборота и не видевший метаморфоз, происходящих между памятниками, продолжал беспечно балагурить, а неизвестный, проведя некоторое время в вертикальном положении, вдруг резко исчез из виду, вероятно присев на корточки.
– …так что уследить здесь сложно, видите сами, – наконец закончил свою пространную оправдательную речь дядя Андрей.
– Да, действительно, – поспешил согласиться Гуров. – Что ж, спасибо тебе, дядя Андрей, можешь идти, заниматься своими делами. Дальше уже я сам. Где находится могила, я понял, мне тут нужно будет все осмотреть, поработать, а у тебя, наверное, и своих дел невпроворот. Чего будем друг у друга под ногами путаться?
– Как скажете, – явно не огорченный таким поворотом дела, согласился дядя Андрей. – Если больше ничего не нужно, тогда я пойду.
– Да, конечно. Еще раз спасибо за помощь.
Подождав, когда плотная фигура сторожа скроется за памятниками, Гуров развернулся и осторожно, стараясь не шуметь, направился к выглядывавшей из-за прочих монументов черной плите.
По мере приближения он все яснее слышал чье-то невнятное бормотание, а вскоре до него стал доноситься и довольно отчетливый запах перегара.
«Что-то сегодня просто пьяный день», – с усмешкой подумал Лев, вспомнив свое приключение в баре.
– …и чего им тут надо было? – вдруг отчетливо проговорил низкий хрипловатый голос. – Разворотили, расколошматили все. Вон какую ямищу вырыли. Золото, что ли, искали? Нашли место. Вандалы они, вот что я тебе скажу, Вера. Самые настоящие вандалы.
Осторожно выглянув из-за ближайшего памятника, Лев увидел щуплого мужичонку, одетого в старую, местами грязноватую куртку. Пыхтя от усилий и от неудобного положения на корточках, он старательно засыпал яму, которую вчера выкопали оперативники, извлекая труп.
В сторонке, на столике, укрепленном возле соседней могилы, стояла початая бутылка водки и лежал посыпанный солью хлеб.
– Здорово, отец, – произнес Гуров, «выйдя из тени». – Празднуешь?
– Эх… Эй! А ты кто? Кто таков? Ты чего пугаешь? Я к жене на могилу пришел, а тебе чего тут надо? Ишь, распустились! Ямы тут всякие роют, пугают. Чего тебе надо?
– Да ты не переживай, не шуми так, я свой, – миролюбиво говорил Лев, подходя поближе. – Сторож я. Новенький тут, недавно устроился. Хожу вот, осматриваюсь.
– А-а-а, сторож. Сторож, это ладно. Это хорошо, что сторож, – кивнул мужичонка. – А то ходят тут всякие. Видал, чего натворили? Ямину какую вырыли. Как будто экскаватором прошлись.
– Да, некрасиво, – согласился Гуров. – А это, говоришь, жена твоя? – кивнул он на черный памятник.
– Да, Вера. Веруня моя. Что за женщина была! Не чета мне, непутевому. Королева!
– Что ж, давай я тебе помогу, что ли, – дружески предложил Лев. – И правда непорядок. Чего эта яма здесь пейзаж портит? Давай-ка и я, вдвоем быстрее получится. Все-таки я сторож, за порядком следить должен.
Глава 9
Через непродолжительное время Гуров и его новый знакомый были уже своими в доску.
– А тебя как звать-то, друг? – сгребая ладонями влажную землю, спросил Лев.
– Геной кличут, – ответил «друг».
– А меня – Лева.
– Хороший ты мужик, Лева. Ладно, кончай базар! – Гена критически осмотрел почти ровную земляную поверхность возле черной плиты. – Нормально. Айда, Лева, помянем с тобой Веруню мою. Что за женщина была! Не баба – золото!
– А что ж умерла так рано?
– Жизнь у нее такая была, Лева. Тяжелая была жизнь. При такой жизни долго не разживешься.
Слово за слово, и постепенно осоловевший после очередной рюмки Гена рассказал Гурову трогательную историю любви простого рабочего парня и возвышенной девушки, которой сложные жизненные обстоятельства не позволили подняться на подобающий ей уровень. Упорно называя Веру женой, он описывал романтические отношения с ней, и выходило так, что мир не знал более нежных и прекрасных чувств.
– Потому что из беды она ко мне пришла, Лева. Просто из настоящей беды.
– Да ну? Что ж за беда такая?
– Беда? А какая беда? Обычная женская беда. Ребеночка она прижила. От гада одного. Он, понимаешь, семью на стороне держал, а сам с ней закрутил историю. Играл в кошки-мышки. А она не такая, Вера-то. Она благородная. Она даже подумать не могла, что он ее обманывает. Вот и доигрались. Узнала она, что беременная, а потом узнала и про семью. Представляешь – в ее положении такая новость?
– Да, обидно.
– Еще как обидно. Сильно она переживала. Аборт сделала. Там срок-то маленький был, не ковыряли ей ничего. Так сделали. Массажно. Поэтому и восстановилась быстро. Сыночка мне родила. Вот так-то, брат, в жизни бывает.
«Вера Седова после связи с Арутюновым делала аборт?! – в изумлении подумал Гуров. – То есть Виктор – действительно сын этого Гены? Получается, Арутюнов прекрасно понимал, что не обязан давать ему деньги и даже мог… О черт! Он ведь легко мог заказать этого Витька. Кто он ему? Пустое место. Ну и дельце! Не дельце, а просто перевертыш какой-то бесконечный. С каждым фактом все с ног на голову переворачивается».
