Врать нужно на свежую голову. Убедительная ложь требует хорошей памяти, сосредоточенности, смелости и времени, чтобы ее выдумать. Это я еще в раннем детстве поняла. Но времени, как и всего остального, у меня, к сожалению, не было.
Не успела я немного опомниться, отдышаться и начать хоть чуть-чуть соображать, как дверь в комнату возмущенно хлопнула, послышались тяжелые шаги, и за стеной яростно взревели:
— Адептка Вингнор!
Стеклянная полочка под зеркалом жалобно задребезжала.
— Авелина!
Многострадальная полка еще раз звякнула — уже громче, — и с нее на пол посыпались разноцветные банки и бутылки. Видимо, не выдержали сокрушительного напора магистра и решили упасть в обморок. На всякий случай.
Задумчиво проводила их взглядом, всерьез прикидывая, не стоит ли лечь рядом и изобразить потерю сознания. Поняла, что мне это не поможет: если понадобится, Гортей с того света достанет и привлечет к ответу. Тоскливо вздохнула и вышла из ванной.
Следующие несколько часов меня не пытал только ленивый. А ленивых среди преподавателей родной академии оказалось удручающе мало.
Мара, выслушав краткую версию событий, тут же потащил «пострадавшую адептку» к целителям. В буквальном смысле этого слова. Меня в который раз за сегодняшний день несли на руках. Причем, опять не спрашивая согласия. И то, что я до этого скакала по Асавайну бешеным зайцем, наставника не впечатлило — он просто схватил меня в охапку и поволок лечиться.
Ох уж эти упрямые магистры — страны и расы разные, а ведут себя как зеркальные близнецы. Или им властность и непреклонность вместе со званием и должностью выдают? В нагрузку?
Шел Гортей быстро, молча и целеустремленно, ни о чем не спрашивая, но я на его счет не обольщалась. Разговор не закончен, а всего лишь отложен, и впереди меня ждет обстоятельная и очень утомительная беседа.
Так и получилось.
Из цепких рук целителей, которые тщательно осмотрели мои травмы, проверили внутренние повреждения, разрывы ауры, измерили энергетический резерв и устранили все повреждения, я снова угодила в жесткие, но не менее профессиональные объятия магистра Мары. Меня под конвоем доставили в столовую и сверлили внимательным взглядом так, что каждый кусок застревал в горле. А потом — в кабинет ректора, где собрались все наставники нашего потока, включая любимого куратора портальщиков, магистра Эвдора.
Вопросы... Вопросы... Вопросы...
Я не успевала ответить, как тут же следовали новые.
— Куда прыгнула?
— В какой-то лес... Вернее, в овраг в этом самом лесу. Катилась по склону до самого дна. Поцарапалась, ушиблась.
Присутствовавший на «допросе» целитель, кивнул, подтверждая.
— Почему долго не возвращалась?
— Полностью исчерпала резерв. Восстанавливалась.
— Причина спонтанного переноса?
— Не знаю... — Ну, не говорить же им, в самом деле, что за мгновение до этого вспоминала об одном наглом драконе? — Очень хотела уйти из-под удара боевиков... Вот… Ушла...
— Плохо, Авелина, плохо, — магистр Эвдор осуждающе качнул головой. — Не ожидал от тебя такого. Базовые приемы, помогающие контролировать дар, изучают на втором курсе.
Я потупилась. Перед Эвдором было особенно стыдно. Но...
— Придется пересмотреть результаты экзамена, — жестко припечатал куратор. — Насколько я помню, ты сдала его на отлично? Хм… Сегодня же включу повторное тестирование в твое расписание.
Еще ниже наклонила голову и упрямо сжала губы.
Все равно про Тейджа ничего не скажу.
Когда меня, наконец, выпустили из кабинета ректора с суровыми напутствиями, дисциплинарным взысканием, отработкой и переэкзаменовкой сразу по двум дисциплинам — у Мары и у Эвдора, уже вечерело. В коридорах главного учебного корпуса было пустынно и тихо. Но не успела я сделать и пары шагов, как от стены отделилась стройная фигурка и решительно шагнула наперерез.
Марта.
Ее не уболтаешь, не убедишь россказнями о страхе перед боевиками, овраге и нулевом резерве. Она прекрасно знала мои возможности и лично подбирала несколько дней назад амулеты в семейном хранилище Дагвинов. Врать ей бесполезно. Да я и не собиралась этого делать. Марта — часть меня, а лгать себе самой, по меньшей мере, глупо. Придется говорить правду.
Я примерно представляла, как подруга отреагирует на мои откровения. Представляла, какой бой придется выдержать с собственной тенью. Впервые в жизни.
И от этого становилось тоскливо
Маленький юркий вестник, похожий на разноцветную колибри, в последний раз взмахнул радужными крыльями и рассыпался, оставив в моих протянутых ладонях короткую записку:
«Завтра в восемь вечера в домашнем кабинете. Не опаздывай. Папа».
Мог бы и не подписываться — почерк Сирила Дагвина я различала всегда и сразу. С первых уверенных размашистых букв.
Его величеству, разумеется, уже сообщили о происшествии. Вернее, не ему, а Баиру Вингнору, который в официальных академических документах значился родителем адептки Авелины Вингнор. Но если учесть, что Баир был доверенным приближенным отца, связанным с ним клятвой верности, папочка узнал обо всем практически мгновенно. Убедился, что со мной все в порядке, и я не пострадала — иначе вызвал бы сразу или, не приведи Создатель, махнул рукой на маскировку и явился бы лично, — и теперь жаждал подробностей.
Я вздохнула, передала записку Марте и печально уставилась на темнеющие неподалеку кусты.
После утомительной беседы в кабинете ректора возвращаться к себе в комнату не хотелось. Леа и Теа, наверняка, уже там — сидят в засаде, караулят. Хорошо, если одни, но чутье мне подсказывает, что неразлучная троица, Шеам, Каст и Инир, тоже где-нибудь поблизости. А еще одного допроса с пристрастием я точно сейчас не выдержу. То, что я собиралась сказать, предназначалось только моей тени и никому больше.
Так что мы с Мартой дружно свернули в парк, дошли до неприметной беседки в густых зарослях дикого винограда и, отгородившись от случайных свидетелей пологом молчания, приступили к нелегкой беседе.
Вернее, беседы пока не получилось: — я только-только закончила свои путанные, смущенные объяснения, как прилетел вестник от отца.
