– Так они тоже ж люди, по делу-то мы все друг с другом общаемся.
– Череп, у вас маськи
[39] хоть на станции есть? Когда ты мне уже красавицу жену сосватаешь? – перевел разговор на другое Вадим.
– Жена-армянка всегда на вес золота была! Жди, ахпертик, – Артур по-дружески похлопал Вадима по плечу и засмеялся.
«Арменикенд» внешне мало чем отличался от «Завокзальной»: те же балконы, бельевые растяжки и размеренно-космический быт бакинских двориков.
Детвора носилась между рядов на платформе, не замечая ничего на своем пути и вызывая недовольство старших.
– Рудик! Поймаю, ноги тебе откручу, оборванец! – кричала продавщица овощной лавки: детвора не вписалась в поворот, перевернула корзину с картошкой, и теперь ей приходилось собирать ее по всей платформе.
– Али, про тетю Кнарик слышал?
– Вай, Вадя, кто ж про тетю Кнарик не знает? Это уже как анекдот.
– Анекдот… Скажешь. Вон туда посмотри.
Али обернулся туда, куда показал ему друг.
Пухленькая маленькая старушка, перед которой стоял столик с сигаретами и нехитрыми сладостями, с умилением смотрела на резвящихся детей.
– Тетя Кнарик, та самая. Прошу любить и жаловать.
– Сдала бабуля. Возраст все-таки.
– Все так же торгует себе в убыток?
– А это как сказать. На жизнь ей хватает, соседи пропасть не дают опять же. Зато ребятишки обожают, вон как ее облепили. А ей и в радость. Тоже дорогого стоит.
Дрезина уже ждала Вадима и Али.
– Ну, до встречи, друзья!
– До встречи!
Глава пятнадцатая
Тук-тук, тук-тук… Али и сам не заметил, как задремал под это мерное постукивание.
– Э-эй, гардаш, станция Березань, кому надо – вылезай!
Вадим легонько потрепал друга по плечу – тот открыл глаза, непонимающе огляделся, потом помотал головой, прогоняя остатки сна.
– Б-р-р! Уснул?
– Ага, от твоего храпа все крысы по щелям разбежались.
– Знаешь, давно я себя так не чувствовал. Все какие-то заботы, проблемы. А тут – все за тебя решают, кормят-поят, – Али засмеялся, – словно я ребенок грудной. А вы с Черепом мои папа с мамой.
– Не, папа – я, не забывай. Мама тогда Череп, получается. Надо будет его обрадовать при случае.
– А если серьезно, то я по гроб жизни вам благодарен. Не расплачусь.
– Дурак ты, Алишка! «Не расплачусь»… Торгаш, одно слово. Мы – друзья, и еще мы – бакинцы. Забыл?
– Да не забыл! Не забыл! И при чем тут торгаш? Просто… Просто я вам так благодарен… Ведь вы мне, получается, жизнь спасли.
– А как же иначе, гардаш… Теперь слушай сюда. Времени у нас почти нет, попой чую. Но и передохнуть перед дорогой надо. Поэтому на все про все тебе три часа. А потом опять к армянам, а уже оттуда к нашим горячим друзьям.
– А…
– Почему вернулись? Патамушта, знаешь такое слово? Все, иди, а то девчонки твои заждались уже.
Конечно, Али прав – логичнее было бы оставить его у Артура и потом привезти туда Мехри с девочкой. Логичнее, но кто сказал, что правильнее? Любой человек не без греха, а есть грешок – есть возможность зацепить за него крючочком. И все, человечек этот твой навеки. Вадим прекрасно знал, как это работает, и сам пользовался не раз. И если в своих воришках он был уверен или почти уверен, то про «арменикендских» то же сказать не мог. Кто знает, может, кто-то уже побежал стучать «артемовским», что да как? Конечно, пока все это до нужных ушей доберется… Но береженого бог бережет. Поэтому – три часа, поэтому – не забрал Али с собой на «Нариманова», не оставил в гостях. Так спокойнее.
Увидев отца, Наргиз бросилась к нему на шею.
– Папочка, я соскучилась.
– Наргиз, иди, поиграй немного, мы с папой поговорим. А то я тоже соскучилась.
Мехри говорила ласково, даже чересчур ласково. Али с подозрением поглядел на жену… Да, такой он ее еще никогда не видел.
– Бить будешь?
Он решил перевести все в шутку. Не вышло, Мехри словно и не слышала, что только что сказал муж.
– Али, ты знаешь, я никогда не спрашивала тебя о делах. Но сейчас ты просто обязан объяснить мне все, что происходит.
Если честно, Али с удовольствием бы просто поспал часок-другой.
– Мехри, родная… Давай немного попозже.
– Нет. Я всегда уступала тебе. Но не сейчас. Я хочу все знать.
– Это долгий рассказ.
– А ты покороче постарайся.
Али постарался…
– Вот. Получается, я виноват во всем. И в смерти Кярима, и в том, что нам пришлось все бросить и бежать в никуда. Прости меня.
– Али, ты мой муж, и я пойду с тобой везде. А прощать? Ты как лучше хотел и для нас старался. Когда собираться?
– Вадим зайдет за нами. Можно я посплю? Тут вчера посидели немного.
– Поспи, конечно, поспи. А где нас теперь спрячут?
– Узнаем.
Али не стал раскрывать жене планы друзей. Мало ли что? И у стен есть уши…
* * *
Вадим пришел ровно через три часа. Мехри, девочка и Али уже ждали. Вещей было совсем немного, только самое необходимое, чтобы было во что переодеться. Тревога родителей передалась и Наргиз, она жалась к матери, со страхом глядя на незнакомых мужчин. Но вот они вышли на платформу, и ее словно подменили – девочка еще никогда не покидала своей станции, и «Нариманов» поразила ее.
– Мама, смотри! Это дворец, да?
– Да, дочка, да, дворец. Пошли скорее, нам надо торопиться.
К сожалению, сделать так, чтобы Бабаевых никто не увидел, было невозможно. Конечно, на чужаков обратили внимание, но быстро забыли: мало ли какие транзитники тут бывают?
Сначала станция, потом поездка на дрезине, потом еще одно красивое место, незнакомый дядя – страшный, но оказавшийся очень добрым… Столько впечатлений, что Наргиз не выдержала и уснула.
Артур устроил девочек у себя, а они отправились к начальнику станции за разрешением на выход за ее пределы.
Вадим заглянул за дверь, из-за которой раздавалось мерзкое жужжание.
– Барев дзес, Гриша! Не откажешь в приеме?
– Барев! Что, зубы разболелись? Подождите, я сейчас, с пациентом закончу.
Кабинет начальника был тут же, рядом с врачебным, и использовался по двойному назначению.
Али с интересом рассматривал помещение: чистенько, пахнет дезинфекцией, у стены – большой стеллаж с книгами по медицине.
