– Да, мы с Ильёй заблудились. Была буря… Подвернул ногу… – Сашка мучительно пытался вспомнить нечто, что стало бы ключом к непонятным словам Краева, но ничего не вспоминалось. – Потом что-то ударило по голове…
– Не что-то, а Ветров. Он ударил тебя, а потом убежал на юг. Его ищут, но до сих пор не поймали. Так что, выходит, Илья Ветров – дезертир и предатель города. Понял?
– Илья? – внутри у Сашки похолодело. – Не может быть! Он не мог убежать. Он ведь хромал.
– Ты ж не маленький, – невесело усмехнулся Краев, – соображаешь. Илья оказался предателем. Теперь его будет искать Контора. Знаешь такое заведение? Не рекомендую туда попадать. Они найдут Ветрова и расстреляют. Но это уже его беда. Сейчас я тревожусь за тебя…
Сашка молчал. Бежать в бурю через степь в другой город! Не просто предательство, а самоубийство… Зачем Илье бежать?
– У тебя только одно оправдание, – Краев прикоснулся пальцами к повязке вокруг Сашкиной головы. – Ты пытался его задержать – он ударил тебя камнем. Ты кровью смыл подозрения.
– Я не пытался его удержать! – выдохнул Сашка. – Он никуда не собирался, правда! Мы отстали от группы из-за его ноги! А потом…
– А потом он ударил тебя, чтобы ты ему не мешал дезертировать, – чётко сказал Краев, поднимаясь. – Ему ты теперь не поможешь. Думай о себе. Допрос следователя из Конторы – не шутки.
Краев ушёл, будто не хотел, чтобы его видели в санчасти, а Сашка остался наедине со странными и страшными словами про дезертирство. Сказанное капитаном было настолько невероятным… Словно Сашке заявили, что мир перевернулся или что он сам вовсе не Александр Ерхов, а другой человек. Сашка встал и снова подошёл к окну. Как будто вид из него мог что-то прояснить. Хотя и в самом деле мог. Всё на прежних местах, значит, мир не рухнул. А раз так, то и Илья не может быть дезертиром. В самом деле, почему решили, что он куда-то убежал? Наверняка это ошибка. Илья заблудился. Да мало ли что в такой буре могло случиться. С чего взяли, что Илья его ударил? Сашка такого не помнит. А ведь он не слепой и не умалишённый, чтобы не заметить, как на него напали. Сашка потрогал повязку. Голова почти не болела. Это было ещё одним доказательством того, что Илья его не бил. Окажись у него в руке камень да стукни он камнем человека в висок – неужели не убил бы?
– Санёк!
Сашка опёрся на подоконник и заметил, что на газончике внизу стоят его приятели – Василь, Макар и Вовка. Сашка подёргал шпингалеты и распахнул окно.
– Нас исключают! – крикнул Вовка. – Всех, кто был вчера в нашей команде, переводят рядовыми в бронечасть на южной окраине. В Корпусе такой шорох! Офицеров опрашивают, везде обыски!
– Всё из-за Ветрова! – добавил Макар.
– А меня? Меня никуда не переводят?
– О тебе молчат. Может, оставят кадетом. Вон как тебе досталось! Больно?
– Больно, – пробормотал Сашка. – А что, его не нашли?
– Нет. Вчера вертушки поднять не могли из-за ветра, только сегодня полетели. Да за ночь куда только не удерёшь! Санёк, слышишь?
Но он уже не слышал – сел на кровать, обхватил колени руками и закрыл глаза. Неужели всё правда и Илья действительно убежал?
– Кто разрешил окно открывать? – ворвалась в палату толстая медсестра и тут же визгливо заругалась на мальчишек: – Пошли вон отсюда! Написано же: «Не шуметь»!
Она грохнула створками так, что стекло зазвенело.
– Тебя выписывают. Форма в приёмнике. Иди на первый этаж…
В крохотной каморке дежурный кадет-первогодок выдал Сашке его форму. Сашка натянул гимнастёрку со следами крови на воротнике и посмотрел в зеркало. Вид у него был абсолютно не гвардейский: лицо бледное, чёрные глаза лихорадочно блестят, да ещё повязка вокруг выбритой головы. Сашка вздохнул, щёлкнул каблуками и заученным жестом отсалютовал отражению. Получилось так дурно, что передёрнуло…
В приёмнике, не отрываясь от заполнения каких-то важных бумаг, врач сообщил, что кадету Ерхову срочно велено явиться в кабинет начальника Корпуса.
– Вообще-то выписывать тебя рано, но есть такое распоряжение. – Он отложил карандаш и подал Сашке стеклянный флакончик. – Будешь пить эти таблетки утром и вечером, повязку поменяешь завтра. Лучше бы тебе полежать, но раз такое дело… Давай, держись.
Сашка сунул таблетки в карман и вышел на улицу. Неужели его тоже переведут рядовым в бронечасть? В команде вчера были десять человек. Как можно выгнать всех?
Стоял тёплый сентябрьский день, в воздухе носились паутинки, пахло хвоей. Сашка медленно пошёл в сторону административного здания. Форменные сапоги бухали по асфальтовой дорожке и казались невероятно тяжёлыми, воротничок жал горло, Сашка мигом взмок и устал. И всё-таки он верил, что ничего плохого случиться не может. Он ведь не виноват. Значит, всё будет хорошо.
2
В администрации было душно и людно. Сновали по своим делам секретари в разноцветных костюмах, приносили документы офицеры в форме цвета хаки. Сашка присел в уголке и закрыл глаза, отстраняясь от человеческого круговращения. Вспомнилось, как больше года назад он сидел на этой же скамейке. Его привёл знакомый отца, оставил у окошка, а сам исчез в кабинете начальника. Сашка был тогда ещё малолетним: ходил в гимназию, дома лепил из глины замок, а об армии даже не мечтал. Да и мама считала, что хватит уже в семье военных, её сын должен окончить университет, медицинский факультет. Он не возражал – медицинский так медицинский. А потом, в странно душный для мая день, когда город был придавлен серыми мрачными тучами, а воздух казался неподвижным, отец с работы не вернулся. Пришли какие-то люди в парадной офицерской форме, что-то долго объясняли маме на кухне, а Сашка стоял у закрытой двери и мучился неизвестностью… Отец погиб, защищая жизнь Главы. Вместо отца у Сашки теперь был серый камень на офицерском кладбище. Того, кто стрелял в Главу, тут же поймала Контора. Только это не могло ничего изменить. Сашке оставалось недоумевать: как в их городе, лучшем из всех городов, мог появиться такой сумасшедший… Своей смертью отец заслужил венок, возложенный Главой на его могилу, и зачисление сына в гвардейский Корпус. Об университете теперь не могло быть и речи.
Сашка приоткрыл глаза – над ним наклонилась пожилая женщина.
– Тебе что, плохо? Ты к кому пришёл?
– К господину полковнику. Кадет Ерхов Александр.
– Сейчас сообщу.
Сашка опять погрузился в воспоминания. Тогда, год назад, из кабинета тоже вышла женщина. «Хорошенький мальчик», – оценила его, как куклу. Даже противно стало. Но, видно, она оказалась права, раз взяли Сашку именно в парадную роту.
«Тебя приняли, – сказал знакомый отца. – Не подводи!» И он не подводил…
– Ерхов, проходи! – крикнули из кабинета.
Кроме начальника Корпуса, полковника Белова, за столом в кабинете сидели Краев и незнакомый Сашке худой мужчина в сером костюме. Лицо у незнакомца было желтушно-измождённое, и посмотрел он на Сашку так, будто тот его личный враг и виноват во всех несчастьях.
